Родион взял на прием здоровяка, им же и закрылся от напирающего Стенькина. Сначала отшвырнул от себя одного, затем другого. Вдруг появился третий, четвертый, с одним Родион справился сам, а другого схватил Гайдуков.
– Ах ты, паскуда! – крикнул он и от всей души влепил ему затрещину.
На этом драка и закончилась, толпа разбежалась как по команде «Воздух», остались только Стенькин, которого держал Федюхин, и балагур – в объятиях Гринчука. И девчонки никуда не делись, их никто не трогал, и они с интересом наблюдали за происходящим.
– Завтра в участок, – сказал Родион, ткнув пальцем в Стенькина. И на балагура глянул также требовательно: – В десять ноль-ноль!
– Да не хотели мы, темно, ничего не видно! – пробубнил Стенькин.
– В голове у тебя темно. Все, свободны!
– А может, закрыть их надо было? – спросил Федюхин уже после того, как отпустил Стенькина.
– Будем считать, что вы получили первое предупреждение, – нарочно громко сказал Родион.
– Да нет, не первое, – сурово глядя на Майю, жестко сказал Гайдуков.
И она правильно его поняла.
– Ой-ей-ей! Как страшно! – фыркнула девушка и, с наигранным пренебрежением глянув на Родиона, повернулась к нему спиной. Скрещивая руки на груди, она пальцами провела по плечу, как будто поправляла наброшенную на них шаль.
– Вертихвостка! – бросил ей вслед Гайдуков.
– Красивая! – сказал Гринчук, провожая ее завороженным взглядом.
– А вы ничего так, товарищ капитан, лихо балбесов наших раскидали. Айкидо применили? – спросил Федюхин.
– Борьбу, – качнул головой Фомин. – Нанайских мальчиков.
Айкидо имело право на существование как вид рукопашного боя, но только в сочетании с другими более агрессивными техниками ведения боя, особенно в системе боевого самбо. Возможно, он заблуждался, но у каждого есть право на свое собственное мнение.
Летнее утро, каникулы, огороды. Это вечером танцы и девчонки, а днем тяпка и прополка сорняков. Илья Дубко по кличке Дуб работал вяло, и вид у него сонный, Фомин знал почему. Мать-то подгоняла его и словом, и делом, тяпка в ее руках как живая, да и сама она женщина шустрая. Родион наблюдал за ней из-за забора. Собака во дворе мирная, не лаяла, и хозяйка не замечала гостя. Пришлось ему самому обратить на себя внимание.
– Дубко! – позвал Родион.
Парень дернулся как ужаленный, развернулся к нему, ноги напряглись, толкая тело в глубь огорода, но разум оказался сильней паники.
– Чего? – басом отозвался Дубко.
Здоровенный парень, почти два метра ростом, и это в шестнадцать с небольшим лет. И рука у него тяжелая, и вчера Родион ее тяжесть на себе прочувствовал. Это ведь Дубко толкнул его в плечо, а потом попытался ударить.
Дубко остался на месте, но его мать стремительным шагом направилась к воротам. Сегодня Фомин не поленился, надел форму, неудивительно, что женщина так всполошилась. Маленькая, сухенькая, сын точно не в мать уродился.
– Капитан полиции Фомин.
– Случилось что?
– А что случилось? – приближаясь, пробубнил Дубко. – Я ж не знал, что вы из полиции.
– Когда не знал? Когда с кулаками на меня бросался?
Мать гневно глянула на сына, но тот ее взгляда как будто и не заметил.
– Ну я ж не знал!
– А когда колеса прокалывал, знал?
– Какие колеса?! – сошел с лица парень.
Не подвело Родиона его ментовское чутье, не зря он разворачивал видеорегистратор. Дубко со своим дружком подошел к машине сзади и справа, так чтобы с улицы его никто не увидел. Но перед камерой все равно засветился.
