– И денежное вспоможение, – сказала Гитта.
– Да-да, понимаю вас, – прервал их Бертран. – Но как бы там ни было, в отношении вас по-прежнему необходимо сохранять секретность, поэтому моё руководство приняло такое решение: в настоящий момент ни о каких наградах не может быть и речи.
Подруги явно были огорчены этим известием.
– Что, и деньжат не обломится?
– Как я уже сказал, это решение руководства – не моё.
Фрида и Гитта обменялись красноречивыми взглядами, пожали плечами.
– Господин инспектор, – вкрадчиво сказала Гитта, – не вы ли содержите некую Соланж на съёмной квартире в квартале Марэ?
– Это, наверное, стоит немалых денег, – прибавила Фрида.
Бертран не мог найти слов.
– Что? Я не…
– О да, – обвиняющим тоном сказала Гитта. – Вы просто тратите деньги, предназначенные нам, на свою прекрасную Соланж. Оплачиваете её шмотки и квартиру.
Бертран побагровел.
– Я бы никогда…
– Вы уже это сделали, – сказала Фрида. – Впрочем, надеюсь, вы истратили не все деньги. Должно же остаться хоть что-то на прочие расходы.
– Почему бы не проверить, – добавила Гитта.
Криво усмехнувшись, Бертран открыл ящик стола.
– И верно, не так уж мало осталось. Гораздо больше, чем я думал. Что же, дамы, думаю, вы можете располагать этими деньгами по своему усмотрению.
– Благодарим вас, инспектор. Просто удивительно, как полупустой ящик вдруг оказался наполовину полон.
– Действительно. Что же, теперь, когда мы разобрались с этим вопросом, пора перейти к делу. Но сначала проверьте, не подслушивает ли мой любезный сержант за дверью.
Гитта поднялась, подошла к двери и выглянула в коридор.
– Никого, – она плотно закрыла дверь, обернулась. – Так зачем же вы нас позвали?
Бертран откашлялся. Казалось, он был в некотором замешательстве.
– Дело, прямо скажем, странное. На днях мне позвонил профессор Ален Ру, возглавляющий кафедру математики в Сорбонне. Он попросил встретиться с ним в «Артистическом кафе», сказал, что вопрос чрезвычайно щекотливый, и настаивал, чтобы я пришёл в штатском. Когда я зашёл в кафе, профессор проводил меня к дальнему столику, где мы сели в полном уединении.
«То, что я сейчас расскажу вам, господин инспектор, – это большой секрет. И он должен таковым и остаться», – сказал он.
«Я умею слушать и хранить секреты», – сказал я.
Ален Ру сделал глоток коньяка, а потом начал рассказывать:
«На нашем факультете числится один весьма необычный профессор. Он приехал из Эльзас-Лотарингии».
«Мне доводилось встречать немало странных людей, что были родом из Эльзас-Лотарингии», – заметил я.
«Знаете, он странный в несколько ином смысле. Не в том, что подразумевают обычно».
«Ну ладно…» – сказал я, а про себя подумал, что ни черта не понял из его слов.
«Время от времени каждый из профессоров нашего факультета должен предоставить доклад о своей работе».
«И что же?»
«Работы профессора Друлингена весьма неординарны, и при этом ни одна из них не похожа на другую».
«Должно быть, он выдающийся ученый и заслуживает похвалы».
«В том-то и дело. Насколько я могу заключить, в действительности Друлинген – посредственный математик, не обладающий никакими особыми талантами».
«Наверное, вы заблуждаетесь на его счёт».
«Ни в коей мере. Я прав, совершенно прав».
«Даже если и так, что я могу с этим поделать?»
«Вы должны провести расследование, чтобы выяснить подлинное происхождение работ Друлингена. Я должен знать правду».
«Профессор, при всём уважении к вам я не могу проводить подобные расследования», – заявил я категорическим тоном.
