– Для меня это как конструктор для ребенка, – однажды пошутил Зак, пока чинил мой фен.
У него были длинные мозолистые пальцы с выпирающими костяшками и отчетливо проступающие вены на татуированных предплечьях. Признаться честно, когда Зак, закатав рукава, делал что-то этими самыми руками, я просто не могла оторвать взгляд.
– Что значат твои татуировки? – спросила я в один из дней.
– Ничего, просто выбрал понравившийся эскиз в тату-салоне, и вуаля. – Зак нахмурился, словно тема татуировок была ему неприятна. Он никогда особо не скрывал их, поэтому такое его поведение показалось мне странным.
Я внимательно изучала проработанный до мельчайших деталей рисунок паука, чья паутина обволакивала колючие розы на небольшом черепе у локтевого сгиба, как вдруг обнаружила странную витиеватую надпись прямо в глазнице. Похоже, это была арабская вязь.
– Как переводится эта надпись? – спросила я, коснувшись пальцем татуировки.
Зак дернулся, а потом смущенно отвел руку. Это совсем сбило меня с толку.
– Прости, я не знала, что ты не любишь, когда трогают твои татуировки, – робко прошептала я и неловко спрятала ладони в складках платья.
– Это ты меня прости, – пробормотал Зак. – Я просто… Терпение. Вот что означает та надпись. Терпение, – тише повторил он и отвел взгляд.
Может быть, он не соврал про татуировки и на самом деле набил то, что ему понравилось. Вот только я была уверена, что это слово имело для него огромное значение, но расспрашивать не стала. И больше мы об этом не говорили.
В один из дней мы случайно столкнулись в университетском кафетерии. Свободных столиков не было, и я устроилась на подоконнике, с тоской глядя на свой обед в контейнере: тушеная брокколи, вареная куриная грудка и несколько ломтиков сыра. Это была привычная еда для меня, но проблема состояла в том, что я так торопилась на учебу, что забыла посолить и мясо, и овощи.
– Мотылек, тебе нехорошо? – раздался голос над моим ухом, и я, вздрогнув, подняла голову.
Зак возвышался передо мной с ленивой усмешкой на губах. Он, как и всегда, был одет в рваные черные джинсы, футболку с AC/DC и кожаную куртку.
– С чего ты взял? – спросила я и уже в привычном для себя жесте подставила щеку для поцелуя.
Мы редко целовались в губы на людях, решив, что не стоит переигрывать. С одной стороны, я была рада, что не нужно постоянно целовать парня, с которым нас связывали лишь фиктивные отношения, но с другой – испытывала странную досаду.
– У тебя такой вид, будто тебя сейчас тошнит или ты расплачешься. – Зак заглянул в мой контейнер и понимающе присвистнул. – Ну, от такой еды я бы тоже впал в депрессию.
Я пожала плечами.
– Я так питаюсь с пятнадцати лет.
– У тебя гастрит?
Зак сел рядом со мной и, выловив пальцами брокколи из моего контейнера, закинул их в рот. Его лицо искривилось в гримасе отвращения.
– Нет, просто в подростковом возрасте я была полной. И теперь боюсь, что без режима наберу вес.
Зак нахмурился и внезапно стукнул себя ладонью по лбу.
– Какой же я кретин, – с досадой протянул он. – Я делал комплименты твоей худобе. Чувствую себя куском дерьма.
– Ну, ты говорил правду, в этом нет ничего такого. Почти всем парням нравятся худые девушки. Вот мы и морим себя диетами.
– Неправда. Многим нравятся девушки в теле, – парировал Зак. – Рэйден вот слюной исходит на пышные формы Айви. Да он себе руку в мозоли стер, дроча на ее светлый образ, пока они не стали парой.
