Он бережно закрыл папку и задумался о смысле прочитанного. Формально Младшая и Средняя орды уже сто лет состоят в российском подданстве. И не силой оружия Россия присоединяла к себе новые земли. Тонкая дипломатия и торговля, замешанные на дальновидном расчете привели степь под крыло России. «Если вдуматься, – размышлял Перовский – то век назад киргизам деваться было некуда. Или идти на поклон к русским царям, ища у них защиты, или погибнуть под копытами джунгаров. Да и Китай хотел прибрать к рукам громадную территорию. Не вышло. Русь-матушка заступилась… Но мира в степи так и нет. И киргизы что-то часто стали говорить о независимости от русского престола…».
Экипаж, размеренно покачиваясь на брусчатке Дворцовой набережной, свернул в проулок и остановился возле живописного двухэтажного дома, на крыльце которого расхаживал важный лакей, разодетый по моде прошлого века в парчовую ливрею. Голова его была покрыта напудренным париком, ниспадавшим чуть ли не до половины груди. Лет, эдак, 70 назад так мог выглядеть какой-нибудь царский сановник. А теперь так был наряжен лакей, встретивший Перовского поклоном:
– Как изволите доложить?
– Военный губернатор Оренбургской губернии Перовский.
Лакей распахнул перед гостем массивную дверь, и Василий Алексеевич оказался в довольно приличном и по размерам, и по убранству вестибюле, ярко освещенном тремя пятисвечниками. Со второго этажа слышались звуки гитары, веселые мужские голоса и смех. «Уже начали – улыбаясь, подумал Перовский – Не дождались черти».
– Ну, наконец-то – раздалось сверху. По лестнице ему навстречу почти бегом спускался розовощекий и весь такой кудрявый Петр Андреевич Вяземский – Только Вас и ждем, Василий Алексеевич. Здравствуйте – он протянул Перовскому руку – Ну пойдемте. Сегодня все свои. Александр Сергеевич обещал почитать свои новинки…
Они поднялись в довольно большую комнату, где дым стоял коромыслом, хотя все окна были распахнуты. В дальнем углу в мягком кресле расположился красивый брюнет, что-то напевавший под гитару. Чуть поодаль, у окна, скинув сюртуки, стояли трое. Они громко над чем-то смеялись.
– Друзья, а вот и наш губернатор – провозгласил Вяземский.
– Давайте без званий, Петр Андреевич – смутился Перовский.
Первым с объятиями к нему кинулся Пушкин:
– Ну, здравствуй, здравствуй, Василий Алексеевич – великий поэт обнял Перовского – какой ты сегодня весь важный. Не иначе во дворце был?
– Здравствуй, Александр Сергеевич. Весьма рад тебя видеть.
Потом с рукопожатием к опоздавшему гостю подошел большой, но такой мягкий и даже застенчивый, Петр Александрович Плетнев, с которым Перовский был знаком, благодаря Пушкину.
– Вечер добрый, Василий Алексеевич – пробасил критик – Не скрою, удивлен Вашему назначению. Однако весьма рад этому.
– Да я и сам, если честно, Петр Александрович, не меньше Вашего удивлен – рассмеялся Перовский, отвечая на рукопожатие.
Из своего кресла поднялся брюнет и тоже с радостной улыбкой на почти девичьих губах направился к Перовскому. Это был приехавший недавно из Москвы поэт Евгений Абрамович Баратынский, с которым Перовский уже не единожды встречался вот на таких поэтических посиделках.
– Приветствую Вас, владыка степей – хохотнул поэт, пожимая руку губернатора – А мы сейчас только говорили, что Вам, Василий Алексеевич, предстоит трудиться там, где когда-то вольничал Пугачев. Александр Сергеевич вот задумал…
