Терджан усмехнулся и покачал головой:
- Это... что-то вроде этикета. Ты моя, я не должен позволять всякому отребью оказывать тебе знаки внимания, иначе потеряю статус.
Эта фраза - "ты моя" - полоснула меня ножом по сердцу, и оттуда потекла сладкая тягучая боль, заливая живот и солнечное сплетение. Он даже не удосуживается прибавить "была". Просто - "ты моя", и никаких компромиссов. Я понимала, что спорить бесполезно - он уже все для себя решил - и попыталась сменить тему:
- Так что ты там говорил про ангелов?
Суровое бородатое лицо расплылось в фантастически красивой улыбке. В такой улыбке, что мне захотелось попробовать ее на вкус... но я понимала, что это очень странное желание для женщины, которая тоже все для себя решила. И это решение отнюдь не совпадало с решением мужчины. Терджан ответил на мой вопрос:
- Господь создал их как помощников себе. Они прекрасны и светлы. Как ты.
Я покачала головой:
- Я человек.
- Я тоже. Какое совпадение! У нас много общего...
Я рассмеялась и нечаянно положила руку на его мощное предплечье, опутанное сетью вен. А может быть, и нарочно. Мне давно хотелось прикоснуться к нему, и теперь эта странная звенящая легкость в голове словно толкала меня на безрассудство.
Терджан осторожно положил свою большую горячую руку на мою ладонь и осторожно ее погладил. От этих его осторожных прикосновений по моему телу побежал такой бешеный поток мурашек, что оно, похоже, превратилось в Третье транспортное кольцо. Голова отчаянно кружилась, и меня, кажется, даже начало покачивать.
7. Глава 7.
- Со мной явно что-то не так, - прошептала я, наклонившись совсем близко к своему сердечному другу. На меня пахнуло его сладким пряным ароматом. Я прикрыла глаза и активнее потянула носом. Головокружение усилилось.
- Тебе плохо? - обеспокоенно спросил Терджан.
Я открыла глаза и принялась сосредоточенно прислушиваться к собственным ощущениям, а потом уверенно ответила:
- Нет. Мне хорошо. Просто... я как-то странно себя чувствую... Голова кружится и мысли путаются.
- Я думаю, это всё-таки из-за сауны, - авторитетно заявил Терджан. - Она ведь совсем другая, чем ваши бани... Тебе надо попить еще...
Он стал наливать в мой бокал опять ту рубиновую жидкость, но я протестующе замахала руками:
- Нет-нет, только не это! Налей мне, пожалуйста, простой воды.
Терджан с готовностью повиновался, но подавая мне стакан, вдруг спросил:
- Ты пьешь алкоголь?
Я отрицательно покачала головой:
- Не пила с тех пор, как... попала в рабство. То есть, уже где-то полтора года... Ну, если не считать причастия.
- Кровь Христова, - кивнул Терджан. - Тебе этот ритуал не кажется жутковатым?
Я пожала плечами:
- Это ведь чисто символически, в знак единения с Иисусом и отречения от грехов. Никто никогда не пил ее по-настоящему, даже на Тайной Вечери.
Головокружение начало потихоньку отступать, но я продолжала почти лежать на руке моего друга, вдыхая запретный запах полной грудью, словно хотела надышаться им, сохранить его в себе, как воспоминание.
- Что это за аромат? - спросила я, заливаясь краской.
Может быть, я могла бы купить такой же в магазине и подарить какому-нибудь близкому мужчине: отцу или мужу. Эта мысль странно опаляла жгучей болью. Будто я не желаю выходить замуж. Ни за кого, кроме...
Терджан мягко рассмеялся:
- Ты ожидаешь, что я назову тебе какую-то марку, вроде "Burberry London"?
