Она протянула правую руку.
Зимовей обронил лошадку ей в ладонь.
Тиффани машинально сжала кулак. Лошадь и правда оказалась невообразимо холодной, и холод этот обжигал.
Тиффани закричала. Очерченный снежинками силуэт Зимовея рассыпался шквалом хлопьев. Снег на земле взорвался с воплями «Раскудрыть!», набежавшие толпой Фигли подхватили её за ноги и так, стоймя, унесли прочь с лесной поляны обратно в дом.
Тиффани заставила себя разжать кулак и другой дрожащей рукой потянула за цепочку, оторвав лошадку от ладони. Там, где она была, остался отпечаток, в точности повторяющий очертания подвески: белая лошадь на розовой коже. Это был не ожог, это было… обморожение.
Госпожа Вероломна с грохотом развернула своё кресло на колёсах.
– Подойди сюда, деточка, – велела она.
Баюкая больную руку и изо всех сил сдерживая слёзы, Тиффани подчинилась.
– Стань рядом с моим креслом, сию же секунду!
Тиффани снова послушалась. Не время перечить.
– Я хочу заглянуть в твоё ухо, – сказала старая ведьма. – Убери с него волосы.
Тиффани отвела в сторону волосы и вздрогнула от щекотки, когда её уха коснулись мышиные усики. Потом мышку убрали.
– Удивительно, – проговорила госпожа Вероломна. – Ничего не видно.
– Э… а что вы думали там увидеть? – отважилась спросить Тиффани.
– Сквозной проём! – гаркнула ведьма так громко, что её мышка пустилась наутёк. – У тебя что, совсем мозгов нет, деточка?
– Ежли вам вдруг оно надыть, – вмешался Явор Заядло, – то Зимовей-то, кажись, драпс-драпс. И снежить перестало.
Его никто не слушал. Если уж у ведьм случается перепалка, они уходят в неё с головой.
– Это моя вещь!
– Побрякушка!
– Нет!
– Не, мож, вам и не до того щаз… – не оставлял попыток несчастный Фигль.
– Разве она нужна тебе, чтобы быть ведьмой?
– Да!
– Ведьмам приспособления ни к чему!
– Вы же путанки используете!
– Используем, да! Но мы в них не нуждаемся! Мы прекрасно можем обойтись и без них!
– Просто этот чучундра как бы слился… – вымученно улыбался Явор Заядло.
И тут Тиффани не смогла сдержаться. Гнев потянул её за язык. Как смеет эта глупая старуха говорить ей, что им ничего не нужно!
– Боффо! – крикнула она. – Боффо! Боффо! Боффо!
Тишина обрушилась на дом, прихлопнув все звуки. Спустя какое-то время госпожа Вероломна сказала, отвернувшись от Тиффани:
– А ну кыкс вы, угрязки фиглёвские! Живо драпс отсюда! Я учую, если хто остатнется! Тута дело не вашее, оно карговское!
По всех комнате раздались быстрые «ших» и «шух», и дверь кухни захлопнулась.
– Так-так… – протянула старая ведьма. – Выходит, ты знаешь про боффо?
– Да, – призналась Тиффани, тяжело дыша. – Знаю.
– Очень хорошо. А ты кому-нибудь рассказывала… – Госпожа Вероломна вдруг замолчала и прижала палец к губам. Потом громко стукнула тростью об пол: – Вон, я грю, чувырлы пронырные! В лесы шныряйте, быр-быро! Позырьте, правда ль он ушлындрил! А если хто ослухнется, я вину сквозь глазья его узырю!
Послышался грохот осыпавшейся горы картошки в подвале – это Фигли кинулись прочь через отдушину.
– Вот теперь они ушли, – сказала госпожа Вероломна. – И не вернутся без спросу. Боффо об этом позаботится.
Прошло всего несколько мгновений, но ей их хватило, чтобы измениться. В ней вдруг стало больше человеческого и меньше жуткого. Ну, немного меньше.
– Как ты узнала? – спросила ведьма. – Ты вынюхивала тут, совала всюду нос? Рылась в моих вещах?
– Нет! Я не такая! Это произошло случайно, однажды, когда вы решили вздремнуть днём! – Тиффани потёрла ладонь.
