Тот тихонько потрепал его по голове и снова укрыл одеялом.
– Нужно спать.
Когда открылась дверь, ни Коул, ни Бобби этого не услышали – только увидели вошедшего, который сразу же вцепился взглядом в сидевшего на кровати. Лиам влетел в палату и, не дав Шепарду даже вдохнуть, поднял его на ноги и силой прижал к стене.
– Ты какого хрена делаешь в палате моего брата?!
– Лиам! Лиам, не трогай его! Это мой друг! Лиам, отпусти! – Бобби вскочил на постели, в его глазах появился страх.
– Ты слышал, что сказал твой брат? – спокойно ответил Коул, схватив Лиама за запястье, пытаясь оторвать его руку, чем только разозлил того еще больше.
– У него нет друзей! Есть только я! Или тебе мало было в прошлый раз, раз решил, что можешь приближаться к моему брату?!
– Лиам, отпусти его! Лиам, пожалуйста!
– Послушай, я не знал, что Бобби – твой брат! И где вообще запрещено общаться с другими людьми?
– Я запрещаю тебе приближаться к нему! Ты меня слышал?!
– Лиам! – вскрикнул Бобби… и затих.
Парни сразу оторвались друг от друга и кинулись к кровати. Коул схватил ингалятор, который принесла вчера Миранда. Она еще долго удивлялась, что за неделю у мальчика не было ни одного приступа. И вот, пожалуйста – случился.
– Бобби… – Лиам схватил брата и аккуратно уложил его на постель.
Он занервничал – это было постоянно, словно мозг сам по себе отключался, когда брату становилось плохо. Ступор. Руки не слушались.
Лиам в такие моменты всегда возвращался в тот день, когда его семьи не стало: то, как ему пришлось заботиться о брате, как пришлось научиться давать ему лекарства, от которых зависело, будет ли он дышать или нет. В памяти гремели яркие картинки той ночи, когда их поймали: Бобби стало плохо, а лекарства не осталось; как он посинел от нехватки кислорода… и этот голос. Голос, что всегда приходил и всегда давил на мозг, не давая ему сопротивляться. Как от Лиама зависела жизнь маленького ребенка…
– Лиам, мать твою, приди в себя! – его по щеке ударил Коул, прокричав эти слова.
Лиам вернулся в реальность и уставился немигающим взглядом; на глазах застыли гневные слезы, они блестели в свете жёлтой лампы.
Коул стоял напротив Лиама, а между ними, на кровати, лежал Бобби, который потихоньку приходил в себя и пытался отдышаться. Его ладошка прикоснулась к ладони брата, и тот опустил голову.
– Уже всё хорошо, Лиам. Я в порядке, честно, – тихонько сказал Бобби и вздохнул, увидев лёгкую улыбку брата.
Коул удивился, что тот вообще мог улыбаться или как-то выражать свои эмоции.
– Ты напугал, – произнёс Коул.
Мальчишка тихонько хихикнул.
– Больше не делай так!
– Если Лиам пообещает, что не будет выгонять моего друга, то я болеть не буду! – заявил Бобби.
– Лиам пообещает, – сказал Коул, улыбаясь мальчику.
Но когда он посмотрел на Лиама, ему мигом захотелось скривиться – тот стоял и вовсе не улыбался. Он скалился… Коул даже не знал, как описать его состояние.
Бобби лучезарно улыбнулся и повернулся к брату, ожидая увидеть на его лице добрую братскую улыбку. Когда Лиам заметил, что Бобби смотрит, он широко улыбнулся.
– Я пойду к себе, – Коул обращается к Бобби и треплет его по волосам.
– Ты же завтра придёшь, чтобы рассказать ещё одну историю? – Бобби садится на постели и хлопает глазами.
Коул подбирает слова, но ему ничего не остаётся, кроме как пожать плечами, чувствуя, как на него испытующе смотрит Лиам.
– Не знаю, Боббс. Не буду обещать. Но надеюсь, что ты продолжишь пить свои лекарства каждый день.
