– Это что же, мой браслет здесь? – удивилась старостина жена.
– Ага, – подтвердила ей. – Он там.
Я указала рукой на узкий высокий сарайчик в дальнем углу двора. Судя по запаху, это был летний деревенский туалет.
– Как? – изумилась Кира Фурр. – Прямо там?..
– Да, – подтвердила я. – По крайней мере, его энергетический след ведет именно туда.
Мила открыла дверь туалета и заглянула внутрь.
– Тут пусто, – недоуменно сказала она.
Я тоже заглянула в сарайчик и поморщилась – ниточка следа указывала на дыру, что была проделана в деревянным полу под стульчаком.
– В яме? – правильно истолковала выражение моего лица Кира Фурр.
Я кивнула.
– Как же он там оказался? – удивилась ее дочка.
Они обернулись и внимательно посмотрели на старшую Фурр. Та стояла молча и была бледна, как бумага.
– Старая ты шалашовка! – с чувством сказала ей невестка. – Так вот почему собака не смогла его найти!
– Госпожа чародейка, можно ли браслет как-то достать? – спросила Мила.
– Можно, – флегматично ответила я. – Но туалет пострадает.
– Да боги с ним, с туалетом! – отмахнулась мать девушки. – Браслет достаньте!
Я отошла в сторону, поманила женщин к себе. Когда они встали рядом, накрыла нас защитным куполом и сделала пасс рукой. В тот же миг деревянный сарайчик развалился на части, как карточный домик, а из ямы, что была под ним, мощным гейзером вырвался столб нечистот. Его брызги разлетелись в стороны и вмиг покрыли все стоящие рядом хозяйственные постройки черными и темно-коричневыми пятнами.
Особенно большая плюха ударила в мой защитный купол и медленно сползла по нему вниз. Женщины охнули.
Согласна, получилось грубо. Преподаватель чар дал бы мне за такое колдовство подзатыльник.
Хорошо, что дамы семейства Фурр думают, что так все и должно быть.
– Вот ваша пропажа, – я сняла защитную сферу и указала на один из комков грязи у заляпанного забора.
Прочла заклинание чистоты, и в траве блеснул широкий ободок брачного браслета. Госпожа Фурр ахнула и бросилась его поднимать. Потом повернулась к свекрови и, глядя на нее злобным взглядом, поинтересовалась:
– Значит, говорите, я транжирю деньги?
– Это не я, – нагло заявила старуха. – Ты сама его туда уронила.
– Спасибо за помощь, госпожа Ридли, – сказала Кира Фурр, повернувшись ко мне. – Простите, что заставили вас копаться в нашем дерьме.
Я пожала плечами.
– Мила, – продолжала госпожа Фурр, – будь добра, заплати госпоже чародейке, а мы с бабушкой побеседуем.
Девушка кивнула и увела меня обратно в дом.
В поместье господина Дорна я вернулась, имея в кармане несколько крупных купюр, а в руках пакет с какими-то черными, очень вкусными ягодами.
***
Слух о том, что новая чародейка приходила в дом старосты и что-то там делала, разнесся по деревне за считанные часы и вызвал большой общественный резонанс. А когда в выходной день я появилась на пороге местного магазина – настоящий шок.
Видимо, за годы общения с Эриком Дорном деревенские жители привыкли к тому, что колдун – существо особенное и до простых людей почти не снисходящее.
Мне реакция пастухов тоже была в диковинку. Во всем мире отношение к волшебникам ничем не отличается от отношения к людям без магических способностей. Даже боевики и некроманты вряд ли вызвали бы у кого-нибудь сильные эмоции.
Левантийский Дорф, видимо, являлся особенным. Здесь на волшебника смотрели с тем же пиететом, что и несколько десятилетий назад, до всплеска рождаемости детей с магическим даром. Я в полной мере ощущала это на себе, когда появлялась на деревенских улицах – каждый встречный житель спешил выразить мне почтение. При этом заводить или поддерживать со мной разговор на посторонние темы никто не решался.
