Едва дождавшись, когда медсестра захлопнет за собой дверь, Борис ринулся действовать! На ходу обувшись в тапочки, он подбежал к окну. В лицо неприятно дунуло колючим морозом. Раскалённые чугунные батареи больницы на время позволили забыть о том, что за стенами здания властвовала зима. Опасаясь замёрзнуть насмерть, Борис сообразил из пододеяльника подобие плаща. Из простыни на скорую руку был слеплен шарф. Наволочка же примостилась на голову вместо шапки.
В таком виде, пусть и постыдном, зато анонимном, Борис переполз через окно. Сперва он даже хотел лихо прыгнуть вниз, таким образом повторив трюк сумасшедшего незнакомца, но в последний момент передумал… Вместо того он вцепился в наличник фасада, прочно встал на подоконник и мелкими приставными шажками задвигался по межэтажному карнизу. При одном только взгляде вниз кружилась голова, а от одной только мысли о падении становилось дурно… За балюстраду он схватился так, что пальцы тут же посинели. Следующий быстрый шаг и вот водосточная труба уже совсем рядом! Ещё один рывок и вот он – безболезненный спуск вниз.
Довольный тем, что и кости, и водосток остались целы, Борис кинулся бежать прочь. Он ещё не знал, куда именно бежит, но всё же запах свободы опьянял… Где-то в палате красный от злости Пирожков и зелёная от стыда Павловна искали беглеца. Они заглядывали под кровати, проверяли шкафы и даже тумбочки. Они бились лбами и всё никак не могли взять в толк, куда же делся пациент…
В то же время в будочке КПП сидели двое. Один уже поднял стопку, подтянул усы и даже успел сказать: «Ну-с, будем!» Как вдруг глаза его увеличились, усы поникли, а рот завис в открытом положении… Тут надо сказать, что реакция мужичка оправдана. На его глазах под арку выезда служебного транспорта проскочил некто во всём белом! Сказать что-либо беглецу мужичок не успел, да и просто не посмел…
– Григорич, ты чего? – произнёс второй охранник, удивлённый поведением коллеги.
– Миша! Миша-а-а-а! – проревел усатый. – Это что же делается-то? А? Уже призраки перед глазами мерещатся! Мне больше не наливать! Мне, кажется, хватит… – закончил он, расплакавшись и поставив полную рюмку на стол.
Покинув краевую психиатрическую и не встретив сопротивления, Борис столкнулся с вопросом, с которым рано или поздно всё равно пришлось бы столкнуться: а куда, собственно говоря, бежать? В полицию? Засмеют и посадят обратно. Домой? Старая-престарая хозяйка жилища не признает из-за слабого зрения, вызовет полицию, а дальше… как в первом раскладе. Пораскинув мозгами, Борис решил не терять время и двигаться сразу на поиски сбежавшего соседа по палате. Благо, что тот, хоть и двусмысленно, но всё же дал понять, где будет находиться…
Определившись с целью, юноша побежал по нечищеным тротуарам пустынных улиц. Для бегства своего он выбирал только улочки неосвещённые, безлюдные, но чувство греха всё никак не покидало его. Воровски оглядываясь, он злился на то, что больничные тапочки оставляли глубочайшие следы в снегу, а подол самодельного наряда предательски волочил полосу снега, таким образом указывая всем вокруг на то, куда двигается Борис… Да, если бы лично Пирожков бросился вслед за беглецом, у него были бы все шансы нагнать юношу. Да вот только Пирожков никуда не бросился, а случайно встречавшиеся праздные гуляки не выражали никакого желания гнаться за Борисом… Одни крутили у виска. Другие замирали в страхе, третьи смеялись, но главное – никто Боре не мешал, и бегство его шло успешно.
