Поэтому она была готова к тому, что человек, которого они с сестрой разыскивали, будет записан в гостинице под другим именем. Но Анита не сомневалась, что такой – живущий постоянно – будет всего один. Не придется гадать! А их оказалось двое… Строго говоря, даже трое, но Аните не очень верилось, что писатель Авдонин может оказаться женщиной. И все же некую Татьяну Михайловну они решили пока тоже не сбрасывать со счетов.
– И все трое что-то пишут, – проворчала Элька. – Черт! Развелось писателей на нашу голову…
Вздохнув, Анита потеребила пальцем край прорези на джинсах. У нее была привычка что-нибудь мять или накручивать на палец, когда она о чем-то думала. Они все еще сидели в гостиной, напротив настоящего камина, обложенного камнем. Сегодня никто его, конечно, не разводил – за окном сияло солнце. Но даже таким, спящим, он притягивал взгляд, как таинственный грот, и не хотелось уходить отсюда, хотя обе помнили: каждая минута на счету. Не так уж много у них средств, чтобы долго жить в гостинице.
Аните понравилось, что камин окружают не головы убитых зверей, а крупные фотографии живых лосей, пятнистых оленей, кабанов, похоже, встретившихся в подмосковных лесах самому хозяину, – снимки явно были непрофессиональными. Фотограф подобрался достаточно близко, чтобы сделать крупные планы, но звери не испугались его, не почуяли угрозы. И это показалось Аните весьма убедительным доказательством того, что Петр не может оказаться Авдониным. Разве добрый человек способен на преступление, за которое они разыскивали этого таинственного писателя?
– Мы еще не видели никого из этих троих, – напомнила она. – Одного ли они возраста?
– А ты в курсе, сколько лет Авдонину?
– Когда это все случилось? Двадцать лет назад?…
– Девятнадцать, – машинально уточнила Эля и сама поморщилась. – Ну, без разницы…
– Да. Ему тогда было лет тридцать.
– Как и нашим родителям.
– Значит, сейчас ему должно быть пятьдесят. Плюс-минус…
Эля вдруг подскочила:
– Слушай! А этот… хозяин гостиницы. Ему ведь где-то так же!
Уставившись на нее в замешательстве, Анита пробормотала:
– Элька, ты – гений… И он-то уж точно живет здесь постоянно. Петр Николаевич, вот как его зовут.
Довольно улыбнувшись, Эля спустила с дивана ноги, покрутила узкими ступнями. Потом резко сдвинула широкие, темные брови:
– Только чему мы радуемся-то? Еще один на наши головы!
– Задача усложняется, – вздохнула Анита. – Но ничего не поделаешь, мы должны проверить все версии. Ты знаешь, что Лика – его дочь?
– Да ладно?!
Анита виновато улыбнулась:
– Я забыла тебе сказать. Можно аккуратненько выпытать у нее, где они жили двадцать лет назад. Девятнадцать. Если, допустим, они в те годы были далеко отсюда, значит, он тут ни при чем.
– Я попробую.
– Нет, лучше я. Кажется, у меня с ней наладился контакт.
– Когда это? – Эля насупилась.
Сестра легонько ткнула ее в бок:
– Еще вечером, когда ее отец, распустив хвост, гарцевал перед тобой.
– Прям уж… Старый кобель.
– Именно на это мы и рассчитываем, помнишь?
– Да помню я!
Анита вновь принялась теребить бахрому на джинсах.
– И все же я склоняюсь к артисту… Если вспомнить все случившееся… В общем, Авдонин должен быть чертовски обаятелен!
– Пойми попробуй, каким он был! Сейчас-то они все уже старики.
– Им пятьдесят! – ахнула Анита. – По нынешним меркам это самая что ни на есть молодость!
Скривив губы, Эля качнула головой:
– Ну, не знаю… Мне такие дядьки кажутся древними.
