– Ну, что молчишь, Эдик? – вновь спросил я. – Чего же твой хозяин сам не приехал?
– Руки марать о тебя не захотел! Да, я и без него научу тебя, пень трухлявый, приличным манерам! – грозно проговорил охранник и так сильно толкнул меня своей выпуклой накачанной грудью, что невольно пришлось отступить назад. Ничего более он сделать не успел, так как я быстро схватил его двумя пальцами за нижнюю губу и, сжав её так сильно, что у Эдика выступили на глазах слёзы, резко потянул на себя. От дикой боли охранник буквально ничего не мог сделать и потому послушно, словно бычок на верёвке, сделал шаг вперёд. После этого я уперся нижней частью ладони в его подбородок, отпустил губу и в полсилы толкнул его голову назад, подцепив сзади его ногу своей. Проводить этот приём в полную силу не стоило, так как можно было запросто человека покалечить, а то и убить. Эдик мешком рухнул навзничь на песок. Он был немного оглушён и буквально ошарашен тем, что не смог понять, как же это всё произошло. Охранник быстро вскочил на ноги. Парню было до слёз обидно, что его, в прошлом чемпиона рукопашного боя милицейской академии и затем всего Управлении, вот так запросто какой-то старый, как он считал, мужик завалил на песок. Хотя мне на тот момент было всего-то пятьдесят лет.
– Эдик, забирай своих ребят, и тикайте отсюда быстренько и по-хорошему! А то, если разозлите нас не на шутку, будет вам очень плохо, – улыбаясь, громко, чтобы слышали два других охранника, сказал Сокольников. Мы вот уже более сорока лет дружили с Димкой, а потому я прекрасно знал, что в данный момент за его этой с виду доброжелательной улыбкой скрывается далеко не благодушие.
Но на Эдика и его коллег предупреждение моего друга особого впечатления не произвело. От обиды и желания поквитаться со мной у телохранителя режиссёра буквально затмило мозги. Лицо Эдика покраснело, глаза у него, словно у быка, налились кровью. Одного взгляда достаточно было понять, что передо мной стоит уже не боец. В этот момент его покинул здравый рассудок, а значит и хладнокровие, уступив место ненависти и ярости. Вообще нужно сказать, что моя схватка с Эдиком произошла за доли секунды, поэтому его напарники не успели ничего предпринять, да, к тому же, и находились они от нас в нескольких метрах.
– Быкуешь, падла? Ладно, – взревел Эдик, утирая кровь, выступившую из уголков губ и потёкшей из разбитого носа тонкой струйкой, – сейчас мы вас будем мочить!
Он посмотрел на своих коллег, которые находились в некоторой нерешительности: «Ну, чего стоите, как бараны? Валите этих козлов!» – рявкнул на них Эдик.
Охранники, услышав команду, очнулись и разом кинулись на нас. Сокольников, как всегда, был оригинален и непредсказуем. Это его отличительная черта довольно часто спасала нас в самых сложных ситуациях. Димка как никто другой в отряде специального назначения в бытность нашей службы в ГРУ обладал талантом нестандартности мышления и поступков. Вот и сейчас он действовал в соответствии только ему понятному алгоритму, приняв неординарное решение, хотя и довольно простое.
Сокольников, повернувшись лицом к нападавшему, резко бросил тому в лицо полотенце, которым утирался после купания, крикнув при этом очень громко: «Берегись!». Охранник инстинктивно вскинул руки и замедлил на какое-то мгновение своё движение, но именно этой заминки, длившейся доли секунды, и хватило моему другу, чтобы нейтрализовать нападавшего противника. Димка просто ударил того очень сильно ногой в пах. Охранник, произнеся еле слышно непереводимое на русский язык слово, колодой повалился на землю, и только после этого громко и протяжно завыл.
