Гриша-сторож как будто в самом деле услыхал мое внутреннее недоумение и черной вкрадчивой разведческой тенью оказался вблизи негромко говорящей боевой троицы.
Затем до моих настороженных ушей донесся его непринужденно молодцеватый, знающий себе цену тенор:
– Мужики! Миль пардон, здесь стоянка для избранных. Ходи мимо!
«Мужики», ежели и встрепенулись от команды их сверстника, подло, по-шпионски подобравшегося до рукопашного расстояния, но тотчас же легко сгруппировались внутренне, потому что, ни словом не обмолвившись, в ответ с неменьшей тигриной грацией рассредоточились вокруг новоявленного папы-командира.
Да, Григорий, три ноль не в твою пользу. Это тебе не детских писателей щупать на предмет их благонадежности, эти пареньки, миль пардон, принципиально не уважают чужих приказаний. Сидел бы себе в кустах и горя не знал, а так…
– Зря вы так, мужики… – скороговоркой пропел неубоявшийся Гриша.
И вслед за этим укором Гриша-сторож стал чрезвычайно отчаянно падать вниз, точно ему отдербанили ноги, и в тренированном (это я сразу просек), как бы нелепом падении произвел два экономных придушенных хлопка по застывшим вопросительным целям.
«А ты далеко не птенчик, товарищ Гриша», – уважительно мелькнуло в моем сознании. Между тем глаза фиксировали точно в замедленной съемке следующее: в нарочито корявом падении, сняв, точнее, отправив в лучший свет двоих бойцов, Гриша на этом не успокоился и, уже касаясь собственными лопатками притоптанного серо-пепельного клока земли, успел-таки насолить и третьему оставленному в живых бойцу, то есть, не жалеючи чужих ног, подсек их с помощью нехитрого приема из карате-до.
Как я догадался, профессиональному сторожу Грише в виде вещественного доказательства и ввиду его служебного рвения понадобился живой, достаточно невредимый прохожий, который, будучи вооруженным наверняка не только нунчаками, оказал на него моральное воздействие и угрозу в виде окружения его служебной личности, для того чтобы его нейтрализовать и тем самым вывести из строя систему охраны вверенного им государственного Лица, находящегося по служебной же необходимости на нелегальной квартире, для проведения государственно-значимой беседы…
Падение для пришельца-прохожего, для его психики оказалось столь ошеломляющим и неправдоподобным, что на вскарабкавшегося на него Гришу он прореагировал совершенно индифферентно и только слезливо хрипнул, когда его для более верного обездвиживания хрястнул по шейным позвонкам приятно весомой рукояткой пистолета с насадкой-глушителем.
Ох, и диктатор же ты, Григорий! Чужие молодецкие шеи курочишь почем зря. Какое нынче пошло безжалостное юношество, с некоторой стариковской ностальгией шерохнулась во мне писательская жалость к поверженному, который пришел сюда, чтобы защитить меня, мою жену, наше достоинство от посягательств прочих грубых расшиперестых ртов-пастей, которых нынче расплодилось, что кошек нерезаных подвально-приблудных.
Ведь за спинами эти ребятишек с нунчаками мы спокойно делали свой маленький семейный бизнес, свое единоличное, нужное людям дело…
А их взяли и обидели!
Взяли и расстреляли, точно они нелицензированные разбойники из какой-нибудь гордой санаторной республики.
Эй, Григорий, какой же ты нехороший мальчик! Только и научился без спросу старших расстреливать незнакомых тебе мальчиков… И придется мне тебя наказать. Потому что дружеского разговора у нас с тобою не получится – еще, чего доброго, начнешь глушить меня из своего скорострельного с бульбочкой-глушителем. Таких вот, как ты, жориков и подставляют, прикрываясь вашими широкими физкультурными спинами, чтоб им, которые в одночасье превратились в хозяев чужих жизней, все-таки выжить, выкарабкаться и вылезть в конце концов на чужой заморский бережок с прикупленным по случаю домиком-виллой с парочкой бассейнов и пятью гостевыми спальнями и прочими полезными аксессуарами и декорами…
