Чувство призвания. Это важнейшее чувство, определяющее восприятие человеком своей судьбы, и если оно по-настоящему сформировалось, то может наилучшим образом руководить государством чувств. Впрочем, и ему могут быть свойственны деспотические черты, если остальные чувства развиты слабо.
Подробнее об этих главных человеческих чувствах говорится во второй части книги. Размышлениям о чувстве любви посвящена третья часть, о чувстве веры – четвёртая.
Подсознание и сверхсознание
Среди прочих ощущений мы имеем дело с некоторыми особыми ощущениями, которые возникают почти незаметно, исподволь. Иногда и сами они почти незаметны, и нам нужен немалый труд, чтобы установить по косвенным признакам их присутствие. Мы обозначаем эти ощущения как приходящие из подсознания, из слабо освещаемой мыслью области нашего внутреннего мира.
Заглянуть в подсознание трудно. Правда, обычно человек и не нуждается в этом, как не нуждается без особых причин в осмотре желудка или лёгких. Но знать о существовании этой теневой части души необходимо. Знать, что некоторые наши внутренние сложности могут быть связаны именно с ней. Знать, что нередко наши чувства подпитываются именно оттуда.
И ещё одну область нашего сознания мы можем лишь обозначить, не претендуя на понимание её устройства, – то, что иногда называют сверхсознанием. Если подсознание затемнено от нашего внутреннего внимания, то всматриваться в сверхсознание – всё равно что впрямую разглядывать, что там на солнце или внутри яркой лампы. Сам наш разум правильнее всего тоже отнести к этой области.
Сверхсознание – это источник ощущений, свидетельствующих о существовании более высоких и сложных уровней существования, чем наш внутренний мир. Человек может быть расположен к восприятию таких ощущений в большей или в меньшей мере. Но заслоняться от них специально означало бы самому затемнять свое сознание.
Другое дело – защита от иллюзий. Мнимые «высшие переживания» имеют свою специфическую природу. Это тёмное и смутное, притворяющееся светлым. Поэтому проблема отношения к Высшему становится одной из важнейших проблем самосознания. Об этом пойдёт речь в третьей части книги.
Память, воображение, воля
Можно сколько угодно изучать нашу внутреннюю страну – те просторы и таинственные уголки, где раскинулось государство чувств. Но не будем забывать о том, что некоторые привычные нам явления – это скорее свойства этой страны, а не её отдельные области.
Такова, например, человеческая память. Соблазнительно представить её в виде огромного хранилища прошлых ощущений. Но если пытаться отделить прошлые ощущения от сиюминутных, окажется, что и настоящее наше соткано из только что прошедших ощущений. Окажется, что само представление о времени неотделимо от памяти. И память – скорее способность сознания к восприятию времени и нашего движения в нём, чем залежи впечатлений от жизни.
То же можно сказать о такой способности сознания, как воображение. Это способность к порождению образов, к облечению в образы переживаний и ощущений. Способность, проявляющаяся в самых разных формах. Она может облегчать работу сверхсознания, а может наполняться смутной энергией подсознания. Может порождать озарения или фантомы. И каждое чувство может опираться на эту способность или страдать от неё.
Волей мы можем назвать нашу внутреннюю устремлённость, результирующую силу всех наших чувств. Это такое же следствие нашего душевного устройства и соотношения сил в государстве чувств, как течение реки – следствие рельефа местности. Течение воли может быть единым и напористым, тогда человека называют волевым. Поток может закрутиться водоворотом, может расщепиться на тонкие ручейки многочисленных желаний – и если мы захотим «собрать свою волю воедино», нам необходимо будет сосредоточиться на том, каково положение дел в нашем государстве чувств.
