Готика - страница 31

– А вокруг талии тёплые ладони, обнимающие тебя, – давящим ласковым шёпотом произнёс Иерихон. Он смотрел на меня так долго и отчаянно, что сердце тревожно забилось в груди.

– Что?

– Я ведь влюбился не в твой образ, не в оболочку, – он коснулся моего лица, – В этот шрам, в твой смех, он как сладкая тягучая конфетка, мягкий с хрипотцой. В твоё умение любить простые вещи и радоваться дождю. В то, как ты готова выслушать любого человека, неважно, какое время ночь на улице или день, ты всегда приходила ко мне, когда я нуждался, оставалась даже тогда, когда отталкивал. И в то, как ты смотришь на меня.

– Как?

Он тихо засмеялся.

– Словно я тот самый дождь, который ты так любишь.

Отголоски тихого признания Иерихона всё ещё блуждали погасшими огоньками внутри, касались души, каждый раз заставляя жалеть о том, что нас разделило коварство и ложь.

Медленная мелодия телефона выдернула меня из тех грёз.

– У тебя всё в порядке? – голос Тристана жгучий, тревожный и зудящий страхом, наполнил мои уши.

Бросив взгляд на кровать, я понимала, не стоит лгать, как бы сильно мне не хотелось остаться наедине с Иерихоном. Ведь если Тристан приедет, он заберёт его. Изолирует.

– Он здесь, – чувствуя боль ноющую и тянущую внутри, выдохнула. – Я нашла его возле дома, избитого и без сознания.

– Чёрт, – горячо воскликнул Тристан. – Я скоро приеду, но понадобится время, чтобы добраться до тебя, Медея. Ты должна уйти из дома.

– Не могу, и ты знаешь это. Я останусь рядом, пока он не придёт в сознание. Сомневаюсь, что Иерихон, как только проснётся, накинется на меня.

– Послушай, мы не знаем, насколько он отпустил тот приказ, ведь обратного не было. Возможно, в его голове всё ещё не истончилась нить, и он попробует закончить то, что начал три года назад. Это слишком опасно, Медея.

Понимая его опасения, я не испытала страха. В моей голове уже строился чёткий план действий. Я не могла просто уйти, оставив Иерихона в подобном состоянии, но могла обезопасить себя.

– Послушай, я не знаю, как он отреагирует, когда увидит тебя, поэтому прошу…

– Тристан, я не уйду, – мой голос был тихим, но твёрдым, как скала. Он не сдвинет меня с места. – Я не уйду.

Тристан затих, очевидно, прикидывая в уме, как быстро он сможет добраться и стать той самой скалой, чтобы я была в безопасности. Какие шансы были на то, что, проснувшись, Иерихон накинется на меня и растерзает, как злой волк?

Молчание между нами затянулось, каждый понимал, что хочет поступить по-своему, но не мог. Он желал, чтобы я ушла, а я хотела всеми силами остаться.

– Будь осторожна и не смей подвергать себя опасности. Иерихон сильный, он выдержит, а ты…

– Знаю и обещаю, всё будет в порядке.

– Постараюсь добраться как можно быстрее, – обречённо заявил Тристан, не добившись от меня нужной реакции. – Береги себя.

– И ты.

Я отключилась, сидя в кресле и наблюдая за Иерихоном. Не могла отвести взгляда. Не хотела. Впитывала его образ, отмечая золотистую кожу с крапинками мелких капель крови. Это настолько меня обескуражило, что, взяв полотенце, я вытерла каждую рану, чтобы не видеть крови на бронзовой коже Иерихона.

Мороз по коже. По сердцу дрожь. Руки сжимали чёрный грифель, блокнот с чистыми листами лежал на коленях, пока я искала причины не рисовать Иерихона.

Я не хотела запечатлеть его красками, потому что видеть яркие пятна жжёной умбры, кобальта и алого, словно рассвет, на его коже, казалось очередной вспышкой боли. Не хотела, чтобы на рисунке он ожил в том моменте, когда нашла Иерихона возле своего дома. Рисуя картины, создавая целостные миры и истории, я всегда представляла их ожившими и настоящими. Пусть не здесь, в этой реальности, но где-то они обретали бессмертно душу и красоту. А то, что случилось с Иерихоном, было слишком реальным.