Мартин правой рукой берет мою левую и переплетает наши пальцы. Чуть наклоняется и шепчет:
– Мы отступаем к озеру, командир.
Я вопросительно уставилась на него, секундная пауза, а затем мы в голос расхохотались.
– Пошли уже, – сказала я и повела его за собой. Я оглянулась – мама уже выехала на Е4 и направилась в сторону дома.
Мы в тишине прошли мимо теннисного клуба и направились вглубь парка. Я люблю Хагу за его величественные деревья, за густую листвы и эти романтические пейзажи. А еще мне безумно нравится Китайская Пагода с ее головой дракона. И только я подумала об этом, как сразу вспомнила вчерашнюю шутку Мартина (или не шутку?) про дракона и рыцаря. Про поверженного рыцаря. Я подняла голову и посмотрела на него. Моего рыцаря.
– Ты не похож на поверженного, – уверенным голосом сказала я.
– Что? – он встретился взглядом со мной. – Извини, загляделся на твой зад в этих трениках и забылся. Тебе не стоило вести меня позади себя.
– Ну так ты иди рядом, – я рукой показываю на место рядом с собой. Мартин выровнялся со мной, и я продолжила:
– Мы уже почти дошли до Пагоды.
И он развернул меня лицом к себе, все еще держа в руке букет из тюльпанов. Мартин попятился назад, прочь с дорожки, вглубь парка.
– Хотел довести тебя до Храма Эхо, но передумал, – лукаво проговорил он и притянул меня к себе. Убрал челку с моего лба, взял мое лицо в свои ладони (держа в руках этот чертов букет, будь он неладен!), начал уже было говорить, как я его перебила:
– Выкинь его.
– Что?
– Выкинь букет и поцелуй меня, Мартин, – промолвила я.
Он швыряет букет куда—то в сторону и впивается губами в мои губы. И парк закружился. Нет, парк, кончено же, стоял на месте, но моя голова закружилась так, словно парк начало засасывать в черную дыру. Мартин обвил меня руками и притянул к себе еще сильнее. Наши губы неистово сливались. А руки не изучали тела, нет. Пальцы рук впивались в кожу. Я вдыхала его аромат. Я испустила стон. Он прижал меня к дереву. И навалился на меня.
Мартин запустил руку мне в волосы, наклонил мою голову вбок и прошептал, целуя шею:
– Эйко…
– Мартин… – ответила ему я.
Я открыла глаза, закусила свою нижнюю губу и посмотрела в его глаза:
– День за днем. Два года. И все из-за того, одного—единственного объятия.
Я продолжала смотреть в его серые глаза, частично спрятанные за челкой.
Его дыхание выравнивалось, зрачки становились шире, а руки держали меня уже свободней. Он усмехнулся:
– Я подпортил тебе последние два года? – и чмокнул в губы, не закрывая глаз. – Или сделал их незабываемыми? – и чмокнул еще раз. – Накидай мне еще вариантов, мои закончились.
– Говори мне. Говори мне все, как есть и все, что вздумаешь.
– Ты нужна мне, мелкая. Еще раз. Ты, – он целует меня и шепчет, – нужна мне.
«Не ему», мысленно закончила я фразу вчерашнего дня за него.
– Я заставила тебя выкинуть те прекрасные тюльпаны, – я кивнула в сторону букета, валявшегося на оранжево—желтой листве.
– О, это непростительно, юная леди, – он улыбнулся, переводя взгляд с букета на меня, – но ты ведь не будешь заставлять меня поднимать его теперь?
– Не, – я выскользнула из—под его руки и подбежала к букету, – потому что я сама его подберу. И спасибо тебе.
