– Так он брат твоей мамы? Или чей?
– Нет, не брат. Дядя. Ей дядя и нам.
– Мама тоже не общается?
Лариса засмеялась:
– Да ты что?! Они друзьищи такие! Мама его зовёт «Ю-Ю», как в детстве, прикольно, да? Жить не могут друг без друга. Она его подруга-байкерша тоже. Папа не терпит даже упоминания его имени в доме, но мама видится с ним каждую неделю. Они… не знаю, ближе, чем они друг другу… Только мы с Санькой такие друзья.
Я слушал вполуха про этого дядю, но меня заинтересовало, что Майя, оказывается, такие неожиданности в себе хранит что ещё, интересно. Мне становилось всё интереснее…
Когда я позвонил в первый раз, Майя удивилась, что я звоню и обеспокоилась, что что-то произошло с Ларисой. Но выслушав, что с её дочерью всё нормально, удивилась ещё сильнее.
– Мы могли бы встретиться, Майя Викторовна?
– Разумеется, приезжайте, я буду дома после пяти.
– Я хотел бы увидеть вас где-нибудь на нейтральной территории.
– Что за секреты? Приезжайте к нам, если у вас есть разговор.
– Майя Викторовна… – начал было блеять я.
Но при всей внешней мягкости Майя отбрила меня одним махом:
– Всего доброго, Григорий, надумаете приехать, милости просим.
Так что я стал осаждать эту крепость поначалу звонками, пока она не заблокировала мой номер. Тогда я взялся звонить с самых разных телефонов, из моего офиса, брал трубки моих приятелей… Словом, надеялся взять измором. Но уступчивой и предупредительной эта женщина была, похоже только со своим мужем, как я успел это заметить во время того ужина.
А может мне жениться на Ларисе? Тогда уж тёща никуда не денется от меня. Придётся общаться…
– Ну нет, – выдохнул Юргенс. – Не пойдёт так, ты ж видишь, Метла!
Мы вместе вглядывались в помещённую в физиологически выверенную среду искусственную маточную трубу. И на мониторе компьютера видели, как ведёт себя просвет.
– Да что не так-то?
Мы оба стояли, склонившись над толстым стеклом, за которым и происходило действо в одинаковых позах двух дачников, опираясь в коленки ладонями и оттопырив зады.
– Да всё не так! Это же не кишка тебе, чего она перестальтирует?
– Сам говорил, должна продвигать…
– Продвигать… не пищевой комок тут двигаем! Должен эпителий работать… а у нас… Ерунда, халтура, не пойдёт так! – он разогнулся.
Я разогнулся тоже. Что ж, полгода работы коту под хвост?
– Туда-туда, – кивнул Юргенс. – Подумать надо…
Я посмотрел на него, в том, что он прав я не сомневаюсь, я доверяю своим консультантам-медикам, они знают тайны, о каких мне неведомо.
– Пошли, пообедаем. Мозгам нужен отдых.
Юргенс хмыкнул:
– Выпить ещё предложи!
– Это с ещё большим удовольствием. Только… домой ко мне не пойдём. Там жена, сын… В кабак пойдём. Поддадим, поедим. Может что само в голову и придёт.
Я обернулся по сторонам:
– Ребят, кто с нами в кабак?
Но желающих посреди недели не нашлось, у всех было много работы, у каждого то, что мог делать только он, все ответственные и увлечённые люди, это руководитель может позволить себе творческий загул на вечер.
И мы вышли из лаборатории вдвоём, пройдя множество коридоров, дверей, сели на машинку, что, преодолев почти километр расстояния до выхода, привезла нас до вестибюля. Многие у нас ездят на велосипедах и гироскутерах, самокатах, машинок на всех не хватает. Юргенс пошутил, увидев ее впервые:
– Это гольф-мобиль, что ли, у вас?
– Это голь-мобиль. В том смысле, что голь на выдумки хитра, – ответил я, не смущаясь.
