– Что тебя разбирает сегодня?
– А ты… не всё сказал? – он встал, подошёл всё же к шкафу, за стеклянными стенками которого поблескивали бутылки.
– Вообще-то я не для этого и ехал к тебе, это по дороге дополнилось.
Юргенс посмотрел на меня через плечо, остановившись с бутылкой в руке.
– Не для этого? А для чего? Пожаловаться на Майю? Бросила тебя? – он побледнел, произнося эти слова.
– Нет, Вэл, она бросила тебя.
– Значит нас двоих, – почему-то сказал он как-то горько.
Что с ним? И где Маюшка, семь часов, уже должна быть дома. Мне стало холодно. И тоже захотелось выпить.
– Что стоишь-то, – сказал я, – наливай, дразнит час своей бутылкой.
Он взглянул снова, сегодня от его громадных глаз мне весь вечер тепло, даже жарко. И налил себе и мне по полной рюмке водки.
– Закуски принести?
– Три души вынешь… потом закусим, – сказал я. – Давай, за грядущую работу!
Мы выпили, чокнув тонкими рюмками в бока.
– Давай ещё по одной и я покажу тебе кое-что, тогда и договоришь, что хотел, – сказал Юргенс, переводя дыхание после водки.
Мы выпили по второй за то же. Юргенс сказал:
– Щас, посиди пять сек, принесу.
Я подошёл к окну, пока он вышел из этой большой, но не гулкой, приятной комнаты, мягко ступая своей упругой походкой. За окном двор с плохо очищенным льдом на асфальте, старые корявые деревья со снегом на чёрных ветвях, освещённые дворовыми фонарями, от чего снег кажется где-то голубоватым, фосфоресцирующим будто, как белый цвет в клубных огнях, а где-то золотисто-розовым. Это мне мерещится такая красота, потому что мы с Юргенсом, наконец, как люди говорим? Или потому, что я и он станем вместе работать? Или это счастливое предвкушение того, что я намерен сегодня разрубить проклятый гордиев узел, что душит меня столько лет? Не меня, всех нас троих.
Но пока Юргенс ходил, щёлкнули замки в двери и вошла… Ещё не видя, не зная, наверное, ведь это могли быть ребята, но я почувствовал, это Маюшка. Я подошёл было к выходу из комнаты и застал Юргенса, входящим с раскрытым макбуком в руках. Он тоже услышал звук открывшейся двери и, взглянув на меня, обернулся тоже к передней. Маюшка, должно быть увидела его и сказала:
– Ты дома? Сегодня раньше меня, – негромко сказала она.
Это любопытно слышать, как она говорит с ним, не зная, что я здесь. Будто я подглядываю.
– А ты почему припозднилась? – спросил он.
– Да так… – голос приблизился, она совсем рядом уже, сейчас и меня увидит.
– «Так»? Это интересно, – сказал Юргенс странным голосом. Что он там нёс в своём маке?
– Ничего интересного, – выдохнула Маюшка.
– А я не один. У нас гости, представь. Не поверишь, – продолжил Юргенс.
– Интриги, скандалы, расследования? – усмехнулась Маюшка, повторив, навязчивый слоган.
И увидела меня. Вся ещё холодная, с улицы, щёки чуть с румянчиком, глаза блестят, как всегда, на холоде…
– Ю-Юшка? Вот это да! Ты чего это? – она немного побледнела.
– Работать вместе будем, – сказал Юргенс. – С физиками. Лучшие умы привлекаю. Волков ещё тебя советовал. Но мы с Ильёй решили тебя за стенами оставить.
– Вот так, да? – всё ещё не понимая, радоваться или пугаться, произнесла Маюшка, качнув головой и не гладя на нас.
В отличие от меня, она разулась и стояла без обуви, маленькие ножки в чёрных чулках с выделенными мысочками. Я хорошо знаю её чулки, тем более что конкретно эти подарил я сам. Чёрное короткое платье, свитер успела снять и держала в руках, чуть-чуть разлохмаченная, тонкие прядки чуть наэлектризовавшись торчали во все стороны.
