Только Илья, сволочь, в этом тоже похож на неё. И он мало постарел. И он почти не изменился, даже стал лучше, красивее как-то, он в молодости не был таким интересным, как теперь, я замечал, как женщины реагируют на него… Я вижу его время от времени на конференциях, симпозиумах, иногда в клиниках, где мы оказываемся участниками консилиумов. Но даже разговаривая при посторонних и обсуждая больных и их истории, я не могу не думать каждый миг как я его ненавижу и как хочу убить его.
Я не знаю, как часто он встречаются с Майей, я не знаю, занимаются они сексом они всякий раз, когда видятся или вообще не делают этого давно, ходят они в кафе или в кино, и вообще я ничего не знаю об их отношениях, я уверен только, что он никуда не делся из её сердца и мыслей. Что он присутствует в её жизни. Так же, как и я. И что нет и дня, когда она не жалела бы, что она каждый день просыпается со мной, а не с ним.
И во сне я вижу нередко, что он рядом. Будто живёт с нами в одном доме…
Это, его вечная тень около неё, ещё подогревает моё чувство к ней. Как дополнительное, и жаркое топливо. И ничто не гасит моё пламя. Ни многочисленные и разнообразные связи, ни Таня, которая до сих пор не оставила попыток заполучить меня, хотя выходила замуж уже два раза и снова разводилась. Ни время, ни возраст, ничто не охлаждает меня. Даже больше. Чем старше я становлюсь, чем больше пресыщаюсь другими, тем сильнее и жарче люблю её. Тем сильнее чувствую, всё, что чувствует она.
Поэтому то, что она вспылила сегодня и кричала на меня, защищая Ларису, которую, я конечно, не обижу никогда, как бы не рассердился этой ночью из-за неожиданного открытия, этот её твёрдый отпор немного озадачил меня. Выходит, я всё же не так хорошо знаю мою жену.
И мне стало страшно от этого. Чего ещё я не знаю? Мы опять не равны: она всё знает обо мне и меня, даже знает, как взглянуть, чтобы я понял, её без слов. А я натолкнулся на неожиданность.
Если Юргенс не спал, когда Маюшки не было дома, он, очевидно, обладал некими экстрасенсорными способностями, во всяком случае в отношении её. Потому что во все эти ночи мы с ней были вместе. Мы и дежурили вместе, а половина ночей, когда она была «на дежурстве» мы были у нас в Товарищеском. А если учесть, что она работала в той же клинике, где работаю и я, то мы в течение суток проводили рядом времени больше, чем он с ней. К счастью, или, напротив, к несчастью, что сохранялся тот самый проклятый status quo, он ни разу не подумал проследить за ней, ни осведомиться, кто же ещё трудится в многопрофильной гинекологической клинике, где работала теперь Маюшка после аспирантуры. В Опаринском центре она брала дежурства в родильном отделении, я же там оставался на полставки, чтобы продолжать научную работу. На её дежурства я приходил вне своей работы. Все давно привыкли к этому и не задавали вопросов, не знаю, что они думали о нас, меня это не волновало.
В клинике я был ведущий специалист, на меня шли как на доктора наук, а среди пациентов вообще бытовало и даже закрепилось мнение, что я настоящий волшебник, способный решить любую проблему. Собственно говоря, кроме Маюшки в моей жизни была только работа, поэтому я мог отдавать делу много времени, сил и мыслей. Тот самый status quo в этом смысле работал на меня, мне давно не приходилось комбинировать, чтобы увидеться с ней, всё устоялось и текло спокойным руслом.
