Говоруны - страница 22

Лейтенант неспешно развязал шейный платок и бросил на мокрый стол.

– Не исключено, что мой рассказ покажется тебе немного… неортодоксальным. Пожалуй, он даже удивит не только присутствующих здесь дам, но и тебя самого, Бад, хоть мы и были там вместе.

– Знаешь, я не удивляюсь, даже когда Господь, сидя со мной за стойкой, умудряется влетать на бабки лицом в писсуар и выпускать при этом ангелов. Скажу проще на случай, если ты понимаешь только прямые утверждения – я не слишком впечатлителен.

– Возможно, на сей раз будет иначе.

***

– Белуга? – Бад выглядел озадаченным. – Дело твоё, конечно, но только это же рыба, а рыбы обычно молчат – прямо как мертвецы, хотя и с ними тоже бывает по-разному. Но почему у тебя двигатель-то ревёт этой самой белугой?

– Распространённая ошибка! – пояснил Лейтенант, силясь перекричать напряженный вой «Призрака». – Первоначально, конечно, имелась в виду белуха, эдакий дельфин. Вот она и правда умеет громко рычать. Но поскольку люди тупые и не видят разницы между осетровой рыбой, килограмм икры которой стоит на Уратхе десять тысяч евро, и здоровенным ревущим китообразным, то выражение закрепилось именно в этом виде.

– И ты, значит, не хочешь выделяться. Разумно, парень, пускай будет так.

Машина неслась по прямому, как стрела, шоссе, местами зарываясь в нанесённые на асфальт песочные барханы и разбрасывая их в стороны плотными струями. Освещённая светом мощных фар, дорога превращалось в серую невзрачную полосу и трусливо убегала под колеса, но местами машина вырывалась на гладкий простор – и тогда пропадал даже шорох шин; казалось, что она парит над поверхностью.

Гидрар чинно восседал на заднем сиденье, только ресницы подёргивались, как крылья у бабочки. Сидящий рядом Лейтенант барабанил пальцами по набалдашнику трости. Чумной Доктор на переднем сидении был, по своему обыкновению, невозмутим.

Они мчались сквозь темноту и время – небо над дорогой взрывалось яркими светлыми полосами, похожими на светящийся серпантин, если бы, конечно, существовал серпантин длиной в несколько километров. Звёзды над полированной чёрной крышей автомобиля порой вырастали до совершенно мистических размеров, они обжигали жесткой гамма-радиацией чёрную нитрокраску «Призрака» и шипели маленькими разрядами на антенне, шильдике и хромированных деталях багажника.

В багажнике, кстати, кто-то постоянно бормотал и возился – но слышать это могли только духи, ночующие вдоль шоссе. Внутрь салона никакие звуки не проникали.

Машина летела сквозь поросшие диким лесом и укрытые мохнатой тьмой места, столь странные, что человеческий мозг не в состоянии всосать их в себя, сопоставить с хранящимися в памяти аналогами и сделать вывод о местонахождении. Мозг не понимал, что происходит, он паниковал и бился в мягких смирительных объятиях притуплённой наркотой психики.

Несколько раз автомобиль начинал злобно рычать, когда переносился через древние каменные мосты, чёрными ходулями перекинутые через бездонные пропасти, где дно горело красными язычками нездешнего космического пламени. Там же, на дне, с неприятным хлюпающим звуком шевелилось что-то большое и, кажется, живое.

Они миновали это место не оглядываясь.

В другой раз машина нырнула в чудовищный чёрный тоннель, который вел почти строго вниз, подобно гигантскому колодцу. Если рассуждать здраво, она должна была немедленно перевернуться и с грохотом обрушиться в неведомые бездны, но ничего подобного не произошло – мощные фары исправно рассеивали темноту, в их свете виднелись покатые кирпичные арки, сквозь которые машина мчалась с рёвом, похожим на испытания авиационных двигателей в аэродинамической трубе. Тоннель, который не был колодцем, длился, похоже, несколько десятков миль, а когда он закончился, «Призрак» снова выскочил на шоссе, и пассажиры зажмурились от ослепительного света – высоко в небе парила, раскинув щупальца, неизвестная молочно-белая галактика.