Старое Солнце пылало в середине неба, и Саймон Эштон начал уже качаться на ходу, когда Старк увидел два силуэта на гребне перед ними. Один был высок, его длинные волосы и широкое платье раздувал ветер. Другой был поменьше и тоньше. Высокий положил руку на плечо спутника и как бы защищал его. В позах этих силуэтов было что-то величественное.
Птицы, издавая радостные звуки, повели обоих мужчин быстрее.
Высокий силуэт оказался женщиной, немолодой и некрасивой. Лицо ее было худым и темным, одаренным огромной силой, силой дерева, затвердевшего настолько, что оно могло сопротивляться огню. Ветер прижимал грубую одежду прямо к ее телу. Держалась она прямо и крепко, как будто вышла с победой из многих бурь. У нее были пронизывающие карие глаза, темные волосы, сильно тронутые сединой.
Второй силуэт был мальчиком, лет двенадцати, удивительно красивый, хрупкий и изящный, но странное спокойствие его взгляда делало его детское лицо намного старше.
Старк и Эштон остановились у подножия гребня. Женщина и мальчик смотрели на них сверху. Неплохое положение с точки зрения психологии. Птица снова запела.
Женщина ответила ей такой же песней без слов, затем осмотрела людей и сказала:
– Вы не сыновья Матери Скэйта.
– Нет, – подтвердил Старк.
Женщина кивнула.
– Мои посланцы почувствовали эту странность.
Она с любовью и почтением обратилась к мальчику:
– Что ты думаешь, Сетлин?
Он нежно улыбнулся и ответил:
– Они не для нас, мать. Другая наложила на них свое клеймо.
– Тогда, – сказала женщина Старку и Эштону, – добро пожаловать к нам на некоторое время. – Она сделала им знак подойти. – Я – Корверен, а это мой сын Сетлин, самый младший из моих детей. Он нареченный супруг.
– Супруг?
– Мы поклоняемся Троице – Королеве Льда, ее господину Мраку и их дочери Голоду, которые правят нами. Мой сын обещан дочери, когда ему минет восемнадцать лет, если она его не потребует раньше.
– Она потребует, мать, – сказал мальчик с ясными глазами. – Этот день близок.
Он отошел и спустился с другой стороны гребня. Корверен осталась. Старк и Эштон поднялись к ней.
Теперь они видели ложбину, где стояли палатки. За ложбиной был отчетливо виден извилистый край плато. Значит они ненамного удалились от своего пути. По ту сторону неровного края был пустой горизонт, под которым угадывался далекий и шумный океан деревьев.
Лагерь располагался полукругом, вокруг свободного пространства, где играли дети и где взрослые занимались своими делами.
Палатки были коричневые, зеленые или рыжие. Тут и там виднелись пятна золотого, белого или ярко-коричневого. Палатки все были залатанные, но каждая была украшена гирляндами и колосьями. Перед каждой палаткой стояли корзины с корнями и травами. Знамена, все в лохмотьях, полоскались на ветру.
– У вас праздник? – спросил Старк.
– Мы празднуем смерть лета, – сказала Корверен.
По другую сторону свободного пространства, ближе к краю плато, находилось низкое каменное строение. В его массе, без окон, обросшей, как старая скала, мхом и лишайником, было что-то угрожающее.
– Это дом Зимы, – сказала Корверен.
– Уже скоро будет пора возвращаться в благословенную тьму и ласковый сон.
Она величественно наклонилась и погладила цветы, тянувшиеся к ней.
– Мы разделим священные месяцы Богини с травами, цветами, птицами и всем тем, что живет на равнине.
– Это и есть ваши посланцы?
Она наклонила голову.
– Мы очень давно усвоили урок наших предков. На равнине живем не только мы одни. Мы составляем часть одного тела, одной жизни. До меня донеслась весть, что везде идет война. Вы мне об этом расскажете?
