Мы просидели с родителями, сколько могли, но тоскливо было видеть их в таком состоянии. Алинна приготовила легкий ужин, и за столом отец оказался рядом со мной.
– Я проигрывал твои записи, Сандро, – сказал он.
– Тебе понравились?
Я был польщен.
– Понравились.
Немного погодя он повторил:
– Я проигрывал твои записи, Сандро.
– Спасибо, папа.
Я попытался рассказать им о туре, которому предстояло начаться меньше чем через сорок восемь часов, но, по-моему, ни отец, ни мать ничего не поняли.
Когда мы вернулись домой, Алинна сказала:
– Ты понимаешь, что почти никогда не рассказывал мне о Джаке? Каким он был, что ты о нем помнишь, что испытываешь к нему.
– Не знаю, что и думать, – ответил я. – Стало быть, я не знал, о чем рассказать. Я потерял брата, даже не успев понять, что теряю его. Не знаю, увижусь ли с ним когда-нибудь.
– Сколько ему сейчас?
– Он старше меня на четыре с небольшим года.
– Значит, сейчас он… среднего возраста?
– Почти пожилой, – согласился я.
– Разве в таком возрасте еще служат в армии?
– Я всегда думал, что он был слишком молод для службы. И чем больше проходит времени, тем я больше в этом уверен. Глядя сегодня на эти старые фотографии…
– Нам бы следовало почаще видеть твоих родителей, – предложила Алинна.
– Да, – подтвердил я, но сам думал уже о поездке, которая неуклонно приближалась. – Мы обязательно зайдем к ним, как только я приеду.
– Хочешь, я буду их навещать, пока ты ездишь?
– Это же всего несколько недель. Давай уж подождем, пока я вернусь.
Теперь я часто вспоминаю эти слова.
Встреча с родителями совсем лишила меня присутствия духа. Следовало бы отменить поездку, но я этого не сделал. Такой поступок убил бы самую суть моей работы. Я знал, что живущие во мне образы океана и разбросанных в нем островов основаны на фантазиях и мечтах, порождены любопытством, взращенным невежеством. Чтобы завершить труд, приняться за большие, серьезные задачи, которые, как я думал, ждут меня впереди, необходимо было встретиться с Архипелагом Грез напрямую.
Тур начинался с гала-концерта на большой сцене Федерального концертного зала в Глонде, в столице. Алинна присутствовала вместе со мной – я в концерте официально не участвовал, так что мы сидели с ней рядом на предоставленных нам местах в передних рядах и впитывали величественные, изысканные звуки первоклассного оркестра, исполняющего три сочинения великих классиков. После окончания дарили цветы, произносили речи, лили слезы. Грянули, словно гром, овации; оркестр сыграл легкую, радостную вещицу на бис и ушел со сцены; публика аплодировала стоя. Мы с Алинной провели вместе последнюю ночь в отеле, а поутру распрощались.
Порт, примыкающий к Глонд-городу, называется Квестиур, и первый корабль в путешествии на острова причалил именно там, ожидая, пока мы взойдем на борт. Подобно всем остальным, я в Квестиуре ни разу не был. Много лет он использовался исключительно как военно-морская база, и штатских лиц туда не пускали. Поскольку сейчас война как бы замерла в неподвижности, по крайней мере для домашних территорий воюющих стран, акваторию наконец решили открыть для гражданского судоходства.
Из отеля нас отвезли в целой веренице автобусов прямо на пристань. Погрузились не сразу, поскольку нужно было убедиться, что все инструменты при нас и правильно учтены. Мой футляр со скрипкой разгрузили в первой же партии, так что, поджидая других, я немного прогулялся по огромному причалу, где было пришвартовано наше судно.
