- Спасибо, что избавил меня от объяснений, - она тряхнула волосами и поставила кофейную чашку на стол. - Теперь избавь меня от себя.
Деловая. А где «пожалуйста»?
- Я бы отпустил, - Глеб потер лицо ладонью. Пригоршня колючего снега сейчас была бы кстати или что покрепче. - Но ты сама выбрала остаться.
- Когда это?
- Когда взяла в руки пистолет, - он снова посмотрел на Новодворскую, отчётливо представив ее в чёрном узком платье с разрезом по бедру, в чулках и без трусов. - Когда стала решать: «тварь ты дрожащая или право имеешь».
- Сиятельство любит играть краплеными? - ехидничала, храбрилась, но грызла губы, чем и выдавала то, что ничего не смыслит в карточных играх. - Поверь, не стоит свеч. Тебе не понравится. Я - неформат.
- Лесбиянка, что ли? - нет, он не мог ошибиться, у него глаз намётан. Максимум - би…
- Девица, - буркнула под нос девчонка и отвела взгляд в самый тёмный угол кабинета.
Оп-па! Бинго!
Удача - явление парное. Сначала эта цыпочка его не убила. Теперь она оказалась источником той энергии, которую он искал в молодых женщинах. Покупал даже однажды целенаправленно, но сразу понял, что факт сделки опошляет и обесценивает цель.
Может, врет?
- В тридцатник? Девочка? - выразил сомнение Глеб и ещё раз прокатился оценивающим взглядом по Новодворской. С трудом верилось, что такую породистую киску никто ещё не брал зубам за холку. Хотя. Учитывая, как она царапается, вполне возможно…
- В двадцать восемь! - фыркнула она.
Не врет!
- А что с тобой не так?
Вспыхнула. Коленкой дёрнула. Губу нижнюю выпятила - особый знак женской кровной обиды. И процедила презрительно, будто он - Глеб, украл ее лучшие годы, а заодно и лучшие годы всех обиженных женщин планеты.
- Наверное, то, что вокруг одни мудаки!
И он, конечно же, в почётной первой тройке лидеров этих рогатых скотов!
Глеб поскрёб бороду - у неё именно ночью наблюдался активный рост. Покрутил головой влево, вправо, разминая затёкшую шею.
Ну, что ж…
- Девочка значит… - он довольно причмокнул, потянулся, устраиваясь удобно на диване; вытянул ноги, руки закинул за голову. - Это как раз самый формат для целевой аудитории, Лера. Даже не представляешь, как удачно ты попала. Раздевайся…
8. Глава 8
- А на дудочке тебе не сыграть?
«На кларнете, тогда уж…»
Он представил себе эту прелюдию. Ее губы на его инструменте. По губам женщины всегда можно понять, как она играе. А стоит им сложиться в комбинацию твоего имени и примерно ясно - стаккато она или легато и сколько октав она берет за раз.
Эти губы, лягут на его стан, как ноты...
Алярм, Глеб, кончай сольфеджио! Тебя не туда понесло!
- Я даже не рассчитывал, если честно, - признался он абсолютно искренне. - А ты можешь? Я думал, ты везде… девочка?
В самую масть! Пока до неё доходила эта музыкальная аллегория, Глеб ещё раз мысленно прикинул ее губы к своему инструменту.
- Как же я тебя ненавижу! - ее ощутимо колбасило.
Его ощутимо тоже.
Глеб поменял положение. Нужно было шевелиться, чтобы кровь не застаивалась в одном месте, потому что мозг начинал барахлить без питания, выдавать интересные сочетания слов и образы.
- Да ладно, расслабься. Твой язык на литературе заточен, а таким ботанам, как ты, сосать или некогда или никто не даёт. Тебе же явно было некогда. Будем навёрстывать упущенное. Раздевайся.
Граф скорректировал челюсть, согласно привычной анатомии; проглотил слюну. Когда он произносил этот страстный монолог, он ставил на то, что девчонка начнёт носиться по стенам бешеной белкой. Думал, поймает её, зажмёт, поцелует ещё раз и, так и быть, отпустит пока.
