Графъ - страница 29

Горло сдавило, будто шея внезапно распухла. Глеб даже рефлекторно поднял руку в порыве распустить фантомный узел галстука. Понял, что галстука никакого на нем нет. Только халат, который он уже почти снял и трусы. Их он решил оставить из солидарности к ее штанам и футболке. Осторожно, чтобы не разбудить спящую красавицу, подобрался вплотную к Лере, навис со спины над ее ухом, прислушиваясь к дыханию. Девчонка по-прежнему крепко спала.

Притомилась, бедная, по дому бегать и таскать без разрешения книги из его кабинета. Странная какая-то. Попросить, что ли, не могла? Он бы не отказал. Если бы только она попросила… Неужели так сложно сказать: Глеб, я хочу! Женщина должна хотеть. Это ее обязанность. Предназначение. Ее хочу - движущая сила жизни. Разве нет? Чем сильнее она хочет, тем активнее крутятся колесики мироздания. Чем больше женщина хочет, тем больше получает...

«Что ты хочешь, девочка?» - чуть не спросил Глеб шепотом.

Она перестала сопеть, словно услышала вопрос и задумалась. Граф тоже задержал дыхание. Он и сам не знал чего хочет. Чтобы она спала или чтобы проснулась? Пока она в мире радужных единорогов воюет с мыльными пузырями, он может немного, совсем слегка ее потрогать. А когда она проснётся, он уже не сможет удержать руки. Она, конечно же, начнёт протестовать, брыкаться, изображать воинствующую Жанну Д’Арк. Будто он - Глеб, не в курсе, какими мокрыми бывают трусики у недотрог.

Но он уснул, убаюканный тёплыми волнами ее запаха, разомлевший в облаке ее дыхания. Человек с атрофированной совестью, уставший и свободный от внутренних противоречий, нырнул в безмятежный сон. Насколько безнравственным было завалиться в койку к девочке после шлюх он подумать не успел. Тем более, что в конечном итоге, это представление нашло своего зрителя. Да и цель оправдывала средства. Ибо от женщины, которой он так привлекательно неинтересен отказаться невозможно...

Утро для Глеба началось, как обычно. Он удостоверился в том, что этот день есть на чем вертеть и открыл левый глаз. Обнаружил свой нос между чьими-то трогательными лопатками. Вдохнул.

Барбариска.

Спина, в которую он уткнулся смотреть сны, пахла барбариской. Любимая в детстве сладость. Потом жизнь с какими только десертами не знакомила - ни один не запомнился. А карамель эта просочилась в ДНК специально, чтобы вызывать приятную ностальгию. В интернате она была своеобразной валютой, пока лакомство не вытеснили вредные привычки.

Рот заполнился слюнной. В нем отчётливо ощущался кисло-сладкий вкус голодного детства. Глеб подполз ближе, окунулся в мягкий тёплый шёлк волос, порылся в нем носом, как ёж в ароматной листве. Очень захотелось начать вертеть день с девчонки. Тем более, что вЕртел стоял в полной боевой готовности. Ущипнул губами маленькое ушко - не удержался. Замер. Показалось, что девочка шевельнулась и насторожилась. Ещё ущипнул, уже смелее. Ощущал себя при этом подростом, у которого исполнилась мечта - потискать настоящую девчонку, пока та спит. Нравилась ему беззащитность. Нравилось брать, не спрашивая. Очень хотелось взять и защитить.

В связи с этим, решил, что не будет лишним, провести языком от уха до плеча, вдоль сонной артерии. И слегка прикусить кожу у ключицы.

Девчонка всхлипнула и открыла глаза. Помахала ресницами и когда все поняла, резко дёрнула бёдрами вперёд, будто в попу ужаленная. Хотя он и пальцем ничего и нигде ещё не трогал.