Ахиил был готов лопнуть от негодования, которое переполняло его. Вслух же произнес:
– Ты прав. Раб не может ослушаться хозяина, но если хозяин ведет раба и его семью к пропасти, к бездне, этот путь кончается лишь одним – долгим полетом вниз. Что должен сделать раб?
– Долг раба – подчиниться.
Ноздри Ахиил распушились, как крылья у жука. Он глубоко вдохнул и прохрипел:
– Не-е-ет! Ты заблуждаешься. Раб, в первую очередь, живой человек, а живому свойственно бороться за жизнь и крушить в этой борьбе все слабое, старое, все то, что мешает жизни.
Гарл сверлил глазами сына.
– Мой сын, есть лишь подчинение сильнейшему, признание его власти. А я и ты и есть сила, перед которой должны преклоняться все. Даже боги, если это будет необходимо. Да кто эти боги? Ты видел хоть кого-нибудь из них вот так, как меня? Боги мертвы уже сотни лет. Открой глаза, мы поклоняемся изгнившим, рассыпавшимся в прах иллюзиям и живем по их бессмысленным законам! Жизнь должна идти вперед и пробиваться через все препятствия, как молодая трава по весне пробивается через сухую солому, оставшуюся на поле. Жизнь диктует свои законы и правила. Закон жизни прост – сильный всегда прав.
Сказанное явно не убедило Каиля.
– Никто не может отрицать старости и смерти. Порядок, установленный гарлионом Гралия, изжил себя. Новое время требует новых законов, и мы, Киры, дадим их людям, живущим здесь и сейчас. Пусть через кровь, пусть через страдания. Каждому делу свое время, и каждому времени свои люди. Грядет время Киров.
Гарл сорвался на крик:
– Мы возвеличим наш гарлион. Дебус и Киры воссияют над всеми гарлионами, над всей Гралией, а имя Леоранов падет, как та яркая звезда во время недавнего звездопада! Это же был знак судьбы. Сейчас самое время для удара по столице. Регулярные войска ушли в пустыню искать следы скаргартов. Грех не воспользоваться возможностью.
Ахиил умолк. В комнате воцарила тишина. Лишь легкий шелест ветра и далекий рокот прибоя нарушали ее.
– Я понимаю, отец, – перебарывая сомнения, ответил Каиль. – Я все понимаю. Ты хочешь как лучше, но Дебус и Киры ответят за твои желания своей кровью.
С такими словами сын гарла поклонился отцу и ушел.
Ахиил негодовал, но не остановил своего наследника. «Пусть думает, – обнадеживал себя Ахиил. – Пусть сомневается! Чем больше борьбы, тем крепче закаленная в ней победа, истина. Он все поймет, когда придет время». Гарл подошел к окну и вновь окинул взором улицы Дебуса. Он смотрел на сады и фонтаны, на величественные строения храмов и торговые ряды, на дворцы знатных жителей и на бескрайнее голубое небо. «Если бы не торговля, – думал он, – то тут были бы только голые камни и пара рыбацких лачуг. Но боги!.. Нет, судьба! Она распорядилась иначе. Гарлион, который я унаследовал от своего отца, а тот от своего и так до Кира Богатого, есть плод труда бесконечного числа моих предков. В основе достатка Дебуса лежит торговля, она – фундамент, без нее он лишь один из многих гарлионов Гралии. Мы сильны, но силу надо беречь и преумножать. Война быстро и надолго отпугнет торговые караваны от моего берега. Поэтому в борьбе за власть необходимо действовать скрытно, тайно, руками других и усиливать свою мощь и влияние тут, на острове, и вне него».
Ахиил устало вздохнул и, оторвавшись от окна, хмуро обвел взглядом комнату. Он искал вино. Лишь оно давало успокоение.
На круглом столе, украшенном затейливой змейкой узора, гарл увидел заботливо вскрытую бутылку замнитурского красного сладкого вина и одиноко стоящий возле нее фужер. Ахиил предпочитал восстанавливаться именно этим напитком, и слуги это прекрасно знали.
