Я был не против выслушать историю Ёнабару, которую уже слышал раньше. Да я сделаю это десять, сто раз, чем больше, тем лучше. Наш обычный распорядок дня был забит одной и той же ерундой, повторяющейся день ото дня. Но снова пойти в бой? Нет, спасибо.
Если я останусь на базе, меня убьют. Умру я до или после Ёнабару, особого значения не имеет. Я не смогу пережить этот бой. Нужно убираться отсюда. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.
Даже у святых терпение не безгранично, а я вовсе не святой. Я никогда не был одним из тех, кто слепо верит в Бога, Будду и тому подобную чушь, но если кто-то там, наверху, вдруг решил дать мне третий шанс, лучше им не разбрасываться. Если я так и буду сидеть здесь, тупо пялясь на верхнюю койку, то закончу свой путь в черном мешке. Если не хочу умереть, надо пошевеливаться и убираться отсюда. Сделай, а думать будешь потом. Как учили на тренировках.
Если сегодня повторится то же, что было вчера, то с минуты на минуту заявится Феррел. Когда он пришел в первый раз, я сидел на толчке, во второй – болтал с Ёнабару. Затем мы отправимся на эту дурацкую физподготовку и вернемся вымотанными до предела. Я стал усиленно размышлять. Парни из семнадцатой роты будут на тренировке. Мало того, все остальные солдаты на базе, у кого есть свободное время, заявятся на плац, чтобы поглазеть и позлорадствовать. О лучшей возможности выбраться с базы нельзя и мечтать. Учитывая, каким усталым я вернусь с тренировки, другого шанса мне может не представиться.
Если я получу травму, возможно, все получится. Никто ведь не отправит раненого солдата на физподготовку. Повреждение должно быть достаточно серьезным, чтобы помочь мне избежать тренировки, но не настолько серьезным, чтобы уложить меня в постель. Из порезов на голове, даже неглубоких, кровь хлещет, как из недорезанной свиньи. Это первое, чему нас научили на курсах оказания первой помощи. Я подумал тогда: какой толк будет от первой помощи? Да какую вообще помощь можно оказать человеку, которому копье мимиков снесло голову? Но, похоже, придется признать: мы не ведаем, когда пригодятся полученные знания. Только действовать нужно было быстро.
Ах ты ж черт! Мне предстояло заново прожить целый день и при этом времени не хватало катастрофически. Наш тупоголовый сержант уже идет сюда. Шевелись! Шевелись!
– Чего ты там расшумелся? – небрежно поинтересовался Ёнабару.
– Выйду на минутку.
– Выйдешь? Эй! Мне же нужна твоя подпись!
Я соскочил с койки, даже не удосужившись завязать шнурки. Шлепая ботинками по бетону, я так спешил, что чуть не врезался в стену, на которой висел постер с красоткой в купальнике. А потом пронесся мимо парня, который валялся на своей койке с порножурналом.
У меня не было четкой цели. Первостепенная задача – ни в коем случае не наткнуться на Феррела. Нужно было убраться подальше, пораниться вдали от посторонних глаз и заявиться в казарму в крови примерно в тот момент, когда Ёнабару и сержант будут заканчивать разговор. Для плана, состряпанного на бегу, мой замысел был не так уж плох.
Вот дерьмо… надо было прихватить боевой нож, который лежал у меня под подушкой. В схватке с мимиком от него было бы мало толку, но вот открыть консервную банку, разрезать дерево или ткань – запросто; ни один уважающий себя солдат не обойдется без такого оружия. Я резался этим ножом на тренировках тысячу раз. Поранить им голову было бы легче легкого.
