Из гостиной я попадаю в небольшой коридор, в конце которого находится дверь в мастерскую. Она плотно закрыта, поэтому я аккуратно нажимаю на ручку, стараясь не шуметь. Внутри меня встречает полный бардак, который свойственен творческим людям. Далекие и теплые воспоминания тут же врезаются в память, заставляя сердце сжиматься, а губы растягиваться в грустной улыбке.
Очень давно, еще до убийства и колонии, мы с Зиарой жили вместе в уютном маленьком доме в стиле лофт. И в мастерской, которую я организовал ей в самой большой комнате, всегда был хаос. Я не понимал, как она умудряется находить нужные цвета красок, если они все разбросаны по полу. Но в глазах Зиары хаос являлся порядком. Она всегда точно знала где что валяется, и могла искать предметы закрытыми глазами, даже если бочонок с краской лежал под столом. Маленький монстр не изменяет своим традициям.
В противоположном конце темного прохода находится спальня Зиары. Я кладу ладонь на ручку двери, большим пальцем поглаживая гладкий золотистый металл. Сердце начинает стучать быстрее, а во рту пересыхает от того, что сейчас я встречусь лицом к лицу с девушкой, которая испортила мою жизнь.
С Художницей, которая отобразила на бумаге мою отвратительную душу.
С Грешницей, которую я ненавижу всем своим темным нутром.
С Моим Сердцем, которое однажды я вырвал из собственной груди.
Март, 2022 год.
Город Трэйси, штат Калифорния.
Я сжимаю край пухового одеяла, которое обнимаю ногой, лежа на боку. Мои глаза упираются в белую дверь спальни, за которой кто-то стоит. И я точно уверена в этом: я слышала шаги и то, как чертов взломщик обошел все комнаты дома. Мое сердце бьется так, как не должно в спокойном состоянии. Пульс явно зашкаливает и кажется, будто я сделала полноценную силовую тренировку. Бесформенная белая футболка, заменяющая пижаму, неприятно прилипает к телу из-за пота и влажности в комнате.
В стрессовых ситуациях мой мозг отказывается функционировать, именно поэтому я просто неподвижно лежу, широко открыв глаза. Как будто бы мое тело онемело и я больше не могу шевелиться, хотя ярко чувствую каждый сантиметр кожи. Мой разум похож на птицу в клетке: он мечется из угла в угол, крича и умоляя сделать хоть что-то, черт возьми. А я не могу. Я просто не могу. Все, что мне остается, – лежать тут и ждать своей участи.
Мысленно я надеюсь, что это вор. Сейчас он порыскает по углам, скорее всего найдет все мои сбережения, и просто уйдет. А может быть это маньяк и до утра я уже не доживу. Слезы начинают скапливаться в уголках глаз, больно щипая и покалывая. Это слезы страха и отчаяния. Слезы безысходности, потому что я не смогу обороняться.
Иссиня-фиолетовая гроза ударяет по земле, заставляя оконное стекло дребезжать и гудеть. В этот же момент входная дверь медленно открывается, не издавая ни звука. Мимолетная яркая вспышка являет мне черный силуэт с фарфоровой белой маской на лице. Ее рот, изрезанный вдоль и поперек, широко открыт, а черные глаза растекаются по всей белоснежной коже, завораживая и гипнотизируя своей уродливой формой.
Наконец-то мое тело приходит в движение, и я, путаясь в одеяле, отползаю на другую сторону кровати, смотря только на высокого человека в проеме двери. Тут же, словно по щелчку, я начинаю слышать отдаленный голос, который приказывает мне прятаться, спасаться. Он умоляет искать успокоение в свете. Заставляет меня громко кричать, чтобы заглушить его – Палача.
