– Кто тебе сказал такую глупость? – спросила Анна, чувствуя, как внутри нее нарастает раздражение, как ее терпение постепенно иссякает. – Ты замечательный человек, Миша. Ты умный, добрый, заботливый, и я люблю тебя. Я люблю тебя, слышишь?
– Да, я могу делать все это, – прервал ее Михаил, словно он пытался отмахнуться от ее слов, словно они причиняли ему боль. – Но это не значит, что я способен на настоящую близость. Я словно застрял в каком-то промежуточном состоянии. Я могу быть рядом, но я никогда не смогу быть по-настоящему с тобой, я всегда буду оставаться чужим.
Анна почувствовала, как слезы подступают к глазам, как ее сердце болезненно сжимается. Она не хотела плакать, не хотела показывать свою слабость, но ей было так больно слышать эти слова. Она любила его, и она не понимала, почему он так упорно отказывается от ее любви, почему он так боится открыть свое сердце.
– Ты боишься, – прошептала она, и в голосе ее звучало не осуждение, а скорее сочувствие, словно она понимала, что именно им движет. – Ты просто боишься, что я увижу тебя настоящего, и что тогда я перестану тебя любить, что ты окажешься не таким, каким я тебя себе нарисовала в своей голове.
Михаил снова промолчал, отведя взгляд, но на этот раз Анна почувствовала, что он уже не так отстранен, что он готов хотя бы немного открыться ей, хотя бы на миллиметр разрушить эту невидимую стену.
– Когда мы впервые встретились, – продолжил он после мучительной паузы, его голос был хриплым и тихим, словно он говорил с трудом. – Я думал, что ты слишком хороша для меня. Я не верил, что такая девушка, как ты, может полюбить такого, как я. Я был уверен, что рано или поздно ты меня разлюбишь, что ты поймешь, что я не тот человек, который тебе нужен.
– Почему? – спросила Анна, стараясь понять логику его мыслей, стараясь разгадать загадку его внутреннего мира. – Что с тобой не так? Ты же нормальный.
– Я… я не знаю, – он покачал головой, словно пытаясь сбросить с себя груз мучительных мыслей. – Просто есть во мне что-то… сломанное. И я боюсь, что это сломанное сломает тебя тоже. Я словно заразен.
– Ты не сломан, – сказала Анна, подходя к нему ближе и кладя руку ему на плечо, стараясь согреть его своим теплом. – Ты просто испуган. Ты боишься своих собственных чувств. Ты боишься близости, ты боишься быть уязвимым, ты боишься доверять. И все это нормально.
– Может быть, – прошептал он. – Может быть, ты права. Может быть, я просто трус.
– Я знаю, что права, – ответила она, нежно сжав его плечо. – И знаешь что? Это нормально. Всем нам страшно. Но это не значит, что мы должны убегать от своих страхов.
– Но что если… – начал Михаил, но Анна прервала его, не желая слушать его оправдания и сомнения.
– Нет никаких «что если», – сказала она, глядя ему в глаза, словно пытаясь загипнотизировать его, заставить поверить в ее слова. – Мы будем справляться со всем вместе. Я буду рядом, даже если тебе это не нравится, даже если ты будешь от меня отталкивать. Я не собираюсь тебя бросать, Миша.
– Ты… ты не оставишь меня? – спросил он, и в его голосе прозвучала какая-то детская тревога, которая заставила Анну сильнее полюбить его, и в то же время почувствовать укол боли. – Ты не уйдешь?
– Никогда, – ответила она, и ее голос был наполнен искренней любовью, и она была готова поклясться в этом всем, чем угодно. – Я никогда тебя не оставлю, даже если ты этого захочешь. Я буду рядом, пока ты мне не скажешь.
