На дубу зелёном,
Да над тем простором
Два сокола ясных
Вели разговоры.
А соколов этих
Люди все узнали:
Первый сокол – Ленин
Второй сокол – Сталин.
А кругом летали
Соколята стаей…
Ой, как первый сокол
Со вторым прощался,
Он с предсмертным словом
К другу обращался.
Сокол ты мой сизый,
Час пришёл расстаться,
Все труды, заботы
На тебя ложатся.
А другой ответил:
Позабудь тревоги,
Мы тебе клянёмся —
Не свернём с дороги!
И сдержал он клятву,
Клятву боевую.
Сделал он счастливой
Всю страну родную!
Песня вызвала общий восторг. Впрочем, не сама песня – хотя за соколов немедленно выпили, а то, что спел её Великан, что было совсем удивительно.
Печора всё время его исполнения вязала пальцами какие-то верёвочки. А когда он закончил, она, перебирая вязание в руках, попросила уточнить некоторые непонятные слова. Лавр, как мог, перевёл на местный язык; оказывается, девушка грамотная, умеет вязать узелки, вот и связала песню. Тут-то Лавр и понял, что некоторые известные русскому языку метафоры, имеющие вроде бы переносное значение, типа «нить повествования», «связывать слова», «неувязка» – вовсе не метафоры!
– А что такое Ленин и Сталин? – спросила Печора.
– Это богатыри там, откуда я пришёл, – отмахнулся Лавр.
– Ты, оказывается, великий боян! – похвалил князь. – Если споёшь так Вятко-князю, он тебя к нам обратно не отпустит!
Поднялся шум, все на разные голоса возражали, желая, чтобы такой прекрасный сказитель вернулся бы к ним обратно. Печора, услышав, что Великан может и не вернуться, надулась, да и брякнула князю:
– А сосватай меня за Великана.
– Что ты, что ты! – испугалась Таруса. – Как можно девушке за саму себя просить?
– Только по его желанию, – подтвердил князь.
Печора родилась здесь, а её мать Печорка – в посёлке на реке Печоре, но бабка, её мать, попала на реку Печору отсюда, а когда её увозили к жениху, тут осталось пятеро её младших братьев. Двое выжили, у них родились дети, и сына одного из них, Омама, избрали князем в их земле. Так что князь Омам был ей двоюродным дядей, и она могла обращаться к нему запросто.
– Ты, дядя, бережёшь Великана для своей младшей, для Майки! – крикнула Печора. – Это все знают! Когда она в возраст-то войдёт? Через год?
– Через два, – буркнул князь.
В лаборатории РР (Praeteritum project, по-латыни – Проект Прошлое) службы МИ-7 Министерства иностранных дел Великобритании тянулся обычный рабочий день.
Основной задачей этого сверхсекретного учреждения была отправка в прошлое специальных агентов – тайверов[10] – чтобы они изучали прошлое и меняли его. Учёные вели стратегические разработки по разным континентам и временам: что будет, если изменить то, или это, и как надо воздействовать, чтобы, например, не Иван Грозный завоевал Казань, а наоборот. В общем, рассчитывали флуктуации, которые заставили бы реальность прочих стран резонировать и осциллировать в интересах Великобритании.
За минувшую неделю в тайвинг никого не отправляли. Обрабатывали результаты прежних «походов», и потому событием дня стало возвращение из прошлого агента, которого туда … не посылали.
Таковым стал один из самых опытных тайверов, полковник Хакет. Внешне происшествие выглядело так: полковник работал за компьютером, редактируя какой-то отчёт, неожиданно упал со стула, полежал, а когда все кинулись к нему на помощь, самостоятельно сел, открыл глаза, огляделся, ощупал себя, и задал странный вопрос:
