– Конечно! – Ольга с облегчением улыбнулась и села прямо. – Ты обещал рассказать, как ты сюда попал и почему вас с Васей зовут Чужой и Хищник.
– В общем-то ничего сложного… На первый взгляд. Мой отец – профессор Стокгольмского университета, один из крупнейших в Швеции специалистов в области этнографии. Он уже пять лет как с трудом передвигается, у него неладно с коленями, поэтому выезды на полевые исследования для него затруднительны. А так как мне от образования в области истории и этнографии, как ты понимаешь, было не отвертеться, – Бьёрн комично изобразил скорбь, – то он вырастил из меня ассистента и стал посылать сюда, в Республику Алтай, собирать ему материалы для статей.
– Да, и по-русски ты говоришь очень хорошо, – заметила Ольга. – Хотя и с акцентом, и иногда немного странновато выражаешься, уж извини.
– Так я с детства слышал дома русский и алтайский, – Бьёрн пожал плечами. – Когда ты сын историка и этнографа – специалистов по коренным народам Горного Алтая… А странные выражения… Ну, наверное, это оттого, что в детстве отец учил меня читать по-русски по научным статьям, а мама – по русской классике. Тургенев, как сейчас помню. Чехов. Представляешь? Я еще удивительно нормален при таком-то воспитании…
– Слава богу, хоть не Достоевский, – прыснула Ольга. – Веселое у тебя было детство, представляю… А здесь ты, значит, как бы в ссылке?
– В первый год примерно так и было, не буду отрицать. Но уже во второй раз я поехал сюда по собственной воле. А в этом году отцу вообще не до меня и не до науки – он зимой женился, и его молодая жена ждет ребенка. Поэтому он вынужден временно забросить свои изыскания и теперь вспоминает, каково это – удовлетворять прихоти беременной женщины…
– А твоя мама?..
– Мама умерла, когда мне было восемь лет. А в прошлом году я привез себе из России мачеху. – Бьёрн лукаво глянул на Ольгу. – Здесь, на базе, я познакомился с очаровательной балериной из новосибирского театра и так разрекламировал ей своего родителя, что она потребовала устроить их знакомство. И вот результат, – Бьёрн развел руками, – похоже, я виноват в том, что в России стало на одну неплохую балерину меньше…
– Забавная история, – улыбнулась Ольга. – А в этом году ты зачем сюда приехал? Сбежал от нервной мачехи?
– Нет, в этом году я приехал уже просто потому, что мне здесь нравится. В общем-то, теперь я приезжаю уже не только на лето. Зимой здесь тихо, спокойно. Да и работа над монографией идет намного быстрее в непосредственной близости от объекта исследования.
– А как ты работаешь над монографией здесь, в этой глуши, где не то что интернета – электричества для ноутбука толком нет? – удивилась Ольга.
Бьёрн пожал плечами.
– А как люди занимались научными исследованиями раньше, когда интернета вообще не было? Я привожу с собой нужные книги, журналы, распечатки статей. Пишу в тетрадях обычными ручками и карандашами. Прекрасно обхожусь и без компьютера, и без интернета. Не понимаю, почему большинство людей так к ним привязаны, можно сказать – зависимы. По-моему, любая зависимость человека от вещей или привычек унизительна.
– Согласна, – кивнула Ольга, – просто это на самом деле непривычно для современного мира.
– А вот, например, для того же Васи это – в порядке вещей. Он всю жизнь прожил без интернета. И компьютер только в школе видел несколько раз. И он очень успешно учится по книгам и легко опережает в учебе большинство школьников там, наверху, – Бьёрн махнул рукой в сторону Кара-Йола, – несмотря на то, что по общепринятым меркам он – чуть ли не дикарь.
