Граваль, или Вокруг круглого стола. Хроника в 12 историях - страница 8

И только было он такое заключение сделал, как подскакал эдаким пыхтящим самоваром король Артур и от возбуждений тут даже и пары из него вовсю выпускались.

– Стой, – говорит, – раздолбай ты такой, разэтакой! Сказывай, где добро сие сладкое уворовал?

А голос у него хоть и добрый, но, однако же, грозный, королевский – как гром все равно среди ясных небес.

Гонец пал тут с испугу на коленки, да и молиться стал с усердием, посчитав, что ангел тут вдруг суровый с небес спустился, наказать его за мысли такие фривольные крамольные.

– Не крал я, не воровал, упаси Аллах, – говорит, – а везу все добро это в Бахдат халифу в подарок. Потому он до сладких редкостей большой охотник. А вещи разложил, чтоб полюбоваться, да видно бес тут меня и попутал. Подумалось мне не худо бы сокровища-то эти папе римскому загнать.

– Экий ты разбойник, – Артур говорит, – собственного халифа надуть вздумал. Сгинь с глаз моих, бесово семя, покуда я тебя халифу в кандалах не представил!

Гонец дважды себя и упрашивать не заставил и тотчас и растаял в пространствах, словно бы как сахар в стакане чая. То ли в Азию он сокрылся, то ли в Африку, или в иное какое сокровенное недоступное место – того никому не сказывал, не докладывал. Благо, что мир все ж изрядно велик и места где укрыться, слава Богу, всегда найдется.

Ну, а Артур упаковал аккуратно весь сахарный гарнитур в тряпицы мягкие, в кои они и прежде сарацинцами завернуты были да и помчал скорым галопом в вотчину свою королевскую, где королева Женевра давно уж с нетерпеньями женскими всечасно его ожидала.

Мчался Артур через поля, леса и моря сломя голову, но к счастью не повредил ни головы ни сахарной драгоценности и в скором времени возвратился в славное свое королевство, в замок Камелот. И на обратном пути с ним, конечно, тоже всякое приключалось, но о том может расскажется еще в свое время в ином каком-либо месте.

Спешился Артур да и поскорей в горницу ступил, а королева Женевра как раз было в баню собралась помыться да попариться и с веником по горнице похаживала. Глянула на короля этаким строгим хозяйским женским оком и спрашивает:

– Ну, чё привез туфельки-то? Ан нет?

– А то как же, конечно, привез, – Артур ответствует и скорей тряпицы заветные развернуть норовит. И тут уж вокруг такое сахарное сияние по горнице пошло, что и свечей никаких не надо.

Рыцари на сияние это отовсюду посбежались и от невиданной красоты этакой сахарной разве, что только ахать да охать еще могли, а сказать просто уж ничего не способны были, потому уж такая лепота невозможная вдруг очам их явилась.

– Это прям чудо какое-то, – Женевра-королева говорит, – не знаю прям как и благодарить-то тя Артюша. Пойду-кась я спервась в баньку все ж, – говорит, – помоюсь-попарюсь да на сахарну красу эфту заодно и полюбуюсь.

И тут же всю сахарную снасть на себя и понацепила: и корону, и туфельки, и серьги да кольца и прочее драгоценное изделие сахарное, да и в парилку этакой сахарной павой и заступила.

А как Женевра из баньки-то после вышла, распаренная да в белые простыни закутанная, то любопытствуя несколько спрашивал ее Артур-король бритский:

– А где же туфельки-то твои сахарные?

– А растаяли, – Женевра-королева отвечает, – да и прочие вещи тож. Видать, что и в самом деле из сахару нежного были. Сахар-то, ить известно – вещь непрочная да и воды боится. Надыть бы, – говорит, – новы каки изделия-то забавные, пока не знаю только каки, сообразить.