Gray Book - страница 10

Всё же, среди богов и богинь, Один теснее всего связан с шаманизмом, как бог мёртвых, как воплощение неистовства, как главный бог магии. Однако хотя к нему приходят умершие, он не является руководящим мёртвыми в шаманском смысле, он не указывает мёртвым путь из одного мира в другой, а является богом смерти, требующим своей доли добычи и часто жертв. Неистовство, которым он наделяется во время битвы, вероятно связано с культовым неистовством Дикой Охоты, во время которой люди временно формируют толпу безумствующих духов, здесь нет, однако, контроля и ясной цели транса, свойственных шаману. Во время добычи Одином мёда поэзии он принимает обличия змеи и орла. Однако тут тоже нельзя говорить о шаманизме, потому что история имеет общее индоевропейское происхождение, встречающееся также в ведической и древнегреческой литературе. Индра и Зевс, также, как и Один, принимали форму орла. Деяния Одина в Речах Гримнира включали в себя пытки огнём, однако непонятно, почему Один должен подвергаться девятидневным испытаниям, для того чтобы обрести способность описать свой дом и своих родственников. Вполне возможно, что таким образом Один демонстрирует своё преданность близким, или упрямство, не желая признать поражение от Фригг.

Однако, конечно, наиболее часто, говоря о шаманизме Одина, упоминают описанный в Речах Высокого процесс обретения Одином рун.

Veit ek, at ek hekk

vindgameidi a

naetr allar niu,

geiri undadr

ok gefinn Odni,

sjalfr sjalfum mer,

a theim meidi

er manngi veit

hvers af rotum renn

Vid hleifi mik saeldo

ne vid hornigi,

nysta ek nidr,

nam ek upp runar,

pandi nam,

fell ek aptr thadan

Знаю, висел я

в ветвях на ветру

девять долгих ночей,

пронзенный копьем,

посвященный Одину,

в жертву себе же,

на дереве том,

чьи корни сокрыты

в недрах неведомых.

Никто не питал,

никто не поил меня,

взирал я на землю,

поднял я руны,

стеная их поднял —

и с древа рухнул.

Подвешивание Одина при этом связывается с путешествием шамана по Мировому Древу. Иногда утверждается, что Один претерпел муки, голод и жажду для того чтобы обрести божественность и знание рун. Однако тогда фраза gefinn Odni должна означать не принесение себя в жертву Одину, посвящение своей жизни Одину, что обычно эта фраза означает в письменных источниках, а предоставленность только своим собственным магическим силам. Штром предлагает другое объяснение этого фрагмента, так напоминающего шаманскую инициацию. Нередки случаи в письменных источниках севера, когда люди, находясь на грани смерти, обретали исключительную мудрость. Возможно Один таким образом достиг промежуточного состояния между жизнью и смертью. Однако все цитируемые Штромом примеры, как из литературы, так и из фольклора связаны либо с пророчествами, либо с обещанием препротивного будущего убийце. Единственное исключение связано с Фафниром. Однако непонятно, связана ли мудрость Фафнира с тем, что он умирает, или с тем, что он является сверхестественным существом.

Тюрвиль-Петр предлагает ещё одно объяснение, предполагая что смерть Одина была не символической, а реальной. Даже жалобы Одина на то, что он оставлен (никак не определёнными неизвестными) без еды и питья, которые трактуют как то, что Один подвергался ритуальным самоограничениям, совсем не обязательно предполагают, что Один был жив во время своих испытаний. Вот как описывает англо-саксонская поэма «Муки Людей» страдания повешенного, без сомнения мёртвого.