Gray Book - страница 7

– Всеволод! – крикнул Радомир, подойдя к краю освещенного круга. Его голос с трудом перекрыл шум.

Великан обернулся. Заметив друга, его широкое, простое, обветренное лицо тут же расплылось в широченной, искренней улыбке.

– Радомир! Брат! А я уж думал, ты решил в княжеском меду утонуть! – прогремел он своим густым басом, от которого, казалось, вибрировала земля. – Что, насмотрелся, как я этих щенков гоняю? Идешь побороться? Или тебе сразу двоих в противники мало? Давай, пока я не остыл!

– Времени на игры нет, – серьезно сказал Радомир, подходя ближе. Он намеренно не улыбнулся в ответ, давая понять, что дело важное.

Улыбка тут же медленно сошла с лица Всеволода. Он хорошо знал своего друга и видел, что тот пришел не состязаться в силе. В глазах Радомира он увидел тень беды. Великан кивнул своим незадачливым спарринг-партнерам, отпуская их, и те, потирая ушибленные места, с радостью ретировались. Всеволод шагнул к Радомиру, и его тень накрыла друга целиком.

– Что стряслось? – спросил он уже совсем другим, тихим и серьезным тоном.

– Я ухожу из Киева. С рассветом. На запад, в леса. Там беда с моими земляками. Нужна твоя сила.

Всеволод не стал расспрашивать ни о деталях, ни о мертвецах, ни о знаках, ни о княжеском приказе. Для него мир был устроен просто и понятно. Его друг, его названый брат, идет в опасное место. Этого было более чем достаточно. Он положил свою тяжелую, как пудовая гиря, руку на плечо Радомира.

– Ты идешь – и я иду, – просто и весомо сказал он. – Это и не вопрос вовсе. Скажи только, скольких бить и как сильно.

Радомир благодарно кивнул. Тепло от дружеской руки, казалось, прогнало часть холода из его души. Теперь отряд был почти в сборе. Три человека, три стихии, три разные силы, готовые стать единым целым. Горислав – тихий и наблюдательный, как лесной филин, видящий во тьме. Всеволод – мощный и прямой, как разъяренный медведь, ломающий все на своем пути. И он сам, Радомир, их предводитель, связанный с этой проклятой землей неразрывными узами крови и памяти.

Он оглянулся. Горислав, словно почувствовав, что нужен, бесшумно подошел и встал рядом. Втроем они стояли на краю мокрого, раскисшего плаца. В неверном свете факелов их лица казались высеченными из камня – сосредоточенные, суровые, готовые к испытаниям. Маленькая, но крепкая преграда на пути надвигающейся из лесов тьмы.

– Собирайте все необходимое, – сказал Радомир, глядя то на одного, то на другого. – Оружие, припасы на неделю, теплые вещи. В лесах уже холодно. Встречаемся у Житомирских ворот до первого света. Путь предстоит долгий. И, боюсь, нелегкий.

Мир был еще серым и безмолвным, когда три всадника выехали из-под темного свода Житомирских ворот. Едва заметная полоса рассвета, бледная и немощная, прочертила восточный край неба, окрашивая нижние кромки тяжелых, свинцовых туч в болезненные лиловые и пепельные тона. Ночной Киев еще спал, укутанный влажной, промозглой дымкой, которая поднималась от Днепра и стелилась по улицам. Город был тих и пуст. Лишь гулкое эхо от стука копыт по замерзшей грязи да редкий, одинокий лай собаки из-за высокого частокола нарушали предрассветную тишину, которая скоро должна была взорваться суетой нового дня.

Радомир ехал впереди. Он плотнее закутался в свой тяжелый, грубой шерсти плащ, пытаясь унять внутреннюю дрожь, которая была не только от холода. Под плащом ощущалась привычная, успокаивающая тяжесть кольчуги, каждое кольцо которой было знакомо. За спиной был приторочен круглый деревянный щит, обтянутый воловьей кожей, у левого бедра, упираясь в луку седла, мерно покачивался в ножнах верный меч. В правой руке он держал короткое, но прочное копье с широким наконечником – оружие и для боя, и для охоты. Его лицо было сосредоточенным и хмурым. Он не обернулся на остающийся позади город, не бросил прощального взгляда на стены и башни Городища. Киев с его теплом, безопасностью и привычной жизнью остался за спиной. Все его мысли, все его чувства уже были там, впереди, на западе, на старой дороге, что серой, раскисшей змеей уползала в бескрайние леса и поля.