– Буду, – буркнул он.
– Девок в дом не води.
– Не буду.
– Денег я тебе оставила достаточно. Знаешь, где лежат.
– Знаю.
Денис подавил улыбку. Тетка ненавидела банковские карты. Предпочитала наличные. И прятала их по разным местам в квартире. По самым неожиданным местам. Вплоть до мыльницы в ванной на полке под потолком.
– Там, куда мы едем, связи нет, Греков сказал. Так что… Все, я поехала.
Она резко поднялась и покатила чемодан в прихожую. Денис топал следом.
– Давай помогу с чемоданом, – спохватился он, когда Верочка споткнулась с ним на пороге.
– Не надо. Сама. Остаешься на хозяйстве. Да, и это… – Она вскинула наконец глаза и глянула на него совершенно непривычно: тревожно, нежно. – Я люблю тебя, Дэн. Как сына.
– Я тоже.
Он осторожно сглотнул. Комка в горле не было. Прежде душило. Стоило тетке начать его и себя жалеть, он готов был расплакаться.
– Я тоже люблю тебя, Верочка.
Она встала к нему спиной, не спеша закрыть дверь. А он впервые желал, чтобы дверь поскорее закрылась.
– Какой-то ты, Дэн, не такой. – Она неожиданно обернулась и сощурила глаза. – Задумал что-то?
– Не-ет, с чего ты взяла?!
Возмутиться не получилось, на щеки поползла краснота, он это чувствовал.
– Ой, смотри! Ой, не влипни, пока меня нет! – Она погрозила ему кулаком. – Покер – это, конечно, пока рановато, но это и не так страшно.
Денис чуть не выругался.
Как?! Как она узнала?! В комп залезть не могла. У него пароль. Камер в комнате нет, он проверял. Кто слил?! Если Гришка раскололся, он ему все его кудри вместе со скальпом снимет.
– Но, если что серьезное мутишь, оставь эту затею. Слышишь! Это уже срок, мальчик мой. А я не для того тебя растила и всю душу вкладывала, чтобы ты макароны на нарах жрал. Все, я уехала.
Она ушла, не дав ему раскрыть рта. Потому что знала, что примется врать. А его вранья она не терпела.
Минуту или две он стоял, прислушиваясь к шуму лифта в подъезде и своему дыханию. Оно участилось, оно подгоняло.
Он еще раз проверил – заперт ли замок. Подошел к зеркалу в прихожей. Удивился расширенным зрачкам. И нервно улыбнулся своему отражению, неуверенно пробормотав:
– У тебя все получится, Дэн.
Он никогда не болел. Не простывал в принципе. Не знал, как может болеть горло или слезиться глаза. Он все свои тридцать пять лет был здоров. И с радостью согласился на участие в спартакиаде, которую устраивал в воскресенье спортивный комитет их микрорайона. Всегда наблюдал только со стороны, а тут согласился. И в пятницу вечером слег с жесточайшей простудой.
– Твою же мать! – простонал Егор, вытаскивая градусник и поднося его к свету. – Только не это!
Градусник безжалостно показывал все те же тридцать восемь и семь. Не помог остро пахнувший порошок, который он тщательно растворил в горячей воде и затем выпил. Не помог мед, которого он перед сном съел граммов двести.
Егор откинулся на подушку, глубоко вздохнул, покосился на телефон на тумбочке.
Позвонить Еве или нет? Позвонить или нет?
Она была мастером по восстановлению в кратчайшие сроки. Что-то раздавит в ложке, водички капнет, выпьет, поморщится. И через пару часов как новая. Может, и его на ноги поставила бы? И он бы не подвел команду. И принял участие в эстафете. Пусть бы и не выиграл, но не подвел.
А вот Еву он подвел. Не встал на ее защиту. Поступил приказ сверху, вести себя тихо, и он…
Нет, какое-то время он еще делал вид, что плевать он хотел на все приказы, они не имеют к нему никакого отношения, потому что Ева ему не безразлична как женщина. Но после того как она его обругала и не пустила на порог своей квартиры, он сдался.
