Греки Балаклавы и Севастополя - страница 13

Генеральная карта Архипелага

Тойнби отнес маниотов к «реликтам вымерших цивилизаций», обязанных своим сохранением двойной защите: сочетанию суровости природных условий с труднодоступностью. «Показателен, – продолжает он, – в этом плане пример греческих православных общин Мани и Сули в Оттоманской империи. Суровость и труднодоступная местность спасла Сули и Мани от тягот оттоманского гнета, тогда как греческие подданные падишаха в Спарте и Янине фактически были истреблены. Сулиоты и маниоты, стимулированные и защищенные суровостью и недоступностью своего края, сыграли, в конце концов, самую активную роль в создании современной Греции»[71].

1 ноября 1768 г. Турция объявила России войну. 4-го ноября Екатерина созвала совет из важнейших государственных деятелей и военачальников, на котором граф Григорий Григорьевич Орлов[72] предложил послать в Средиземное море эскадру для диверсии в тылу противника. Этот план был обдуман братьями заранее. Еще в 1763 г. Алексей Орлов[73], брат фаворита, направил к «спартанскому народу» жителей Мани эмиссаров. Последние подтвердили решимость греков и балканских славян к восстанию против оттоманского правления. С давних пор народы Балканского полуострова рассчитывали на помощь России в своей борьбе против турецкого ига. Как писала Екатерина А. Орлову: «Признаться же должно, что в то самое время (1769 г.) множество греков, сербин и прочие единоверные авантурьеры зачали соваться ко многим с планами, с проектами, с переговорами…»[74].

Алексей Орлов-Чесменский

Для агитации среди православных греков и славян был выбран граф Алексей Орлов, отправившийся вместе с братом Федором в Венецию. Вышеупомянутый Кл. Рюльер в 11-ой главе своей книги описывает появление братьев в Венеции, впечатление, произведенное как их весьма представительной внешностью, так и поведением. Не сомневаясь в истинной цели их появления, Рюльер ехидно отмечает: «Двое Орловых выбрали в качестве предлога путешествия по Италии простое любопытство… Но во время своего пребывания в Венеции, где терпимо относятся к греческой религии и куда по делам торговли постоянно прибывают славяне и греки, они ежедневно показывались в православных церквах, и проявлениями набожности, производили сильное впечатление на этих суеверных народов, воспринимавших их как представителей государя – защитника их религии. По выходе из церкви, в окружении толпы приверженцев, они останавливались, запускали руки в карманы, один полный золотых, другой – серебряных монет, раздавая их с величественной щедростью. Различные эмиссары приходили к ним с докладами. Но осторожная и недоверчивая Венеция вскоре заметила эти маневры и попросила братьев избрать другое местопребывание[75].

Экспедиция требовала больших расходов, а между тем в итальянских городах российская империя не имела ни торговых, ни политических связей. И первым лицом среди множества эмиссаров и приверженцев стал грек Пано (Павел) Маруцци, чья семья с XVI в. обосновалась в Венеции, где занятия торговлей и банковским делом принесли ей большие богатства и связи. Маруцци, – пишет Рюльер, – «удовлетворив свое тщеславие титулом маркиза (от Австрии) и орденом св. Анны (от России), превратился в русского агента при всех дворах Италии. Он был готов пожертвовать все свое огромное состояние, состояние своей семьи и всех связанных с ним лиц в других городах и портах, успеху начинаний русского двора»