Греки Балаклавы и Севастополя - страница 16

Когда в конце февраля 1770 г. эскадра подошла к порту Витула (Итило) на побережье Мани, то в составе ее было три линейных корабля и два небольших судна, на борту которых находилось немногим более 2 тысяч 500 человек. Однако здесь почва была подготовлена агентами Орлова, и здесь проживал Мавромихали, начальник Греческих легионов, носивших тогда название «Спартанских». Именно к Мавромихали обратился с письмом от 22 января 1769 г. граф Панин[89], называя его «благородным капитаном» и указывая, что война, объявленная Портой России, предоставляет «всем православным народам Эллады» заслужить «милости, могущественную защиту и покровительство» русской императрицы, а себя освободить от ига порабощения[90]. В ноябре 1769 г., а затем и в начале следующего года граф Орлов отправил Мавромихали письма с призывом собрать всех воинов и действовать против турок, «чтобы окончить начатое великое предприятие, которое всякому принесет честь, мзду и счастие»[91].

Несмотря на малочисленность русских сил, появление их в Морее вызвало большой энтузиазм у местного населения. К базе русского флота стали стекаться добровольцы. Из них были сформированы два легиона: западный, которым командовал генерал-майор князь Ю. В. Долгоруков[92], и восточный под командованием капитана Баркова[93]. Западный легион овладел Каламатой, Аркадией и очистил от турок всю Мессению. 10(21) апреля 1770 г. объединенными силами западного легиона и морского отряда под командованием деда А. С. Пушкина бригадира И. А. Ганнибала[94] был взят Наварин (о. Занте). Успешно действовал и восточный легион. 8(19) марта 1770 г. Баркову сдалась центральная крепость Пелопоннеса Мистра (Мизитра, Лакония), гарнизон которой состоял из 2 тысяч человек.

Взятие Мистры было омрачено грабежами и жестокостями, привычными в ходе вековых столкновений турок и клефтов-майнотов. Турки, запросив капитуляции, по рассказу Рюльера, «мирно складывали оружие, и в это время «самое свирепое племя майнотов спустилось со склонов гор и начало грабить и убивать турок без различия пола и возраста. Последние в ужасе бежали из крепости и устремились в церковь. Архиепископ и все духовенство в облачениях и с крестами умоляли этих разбойников не осквернять храм»[95]. По рассказу Баркова, турки, закрепившись в крепости, защищались семь дней, но, лишенный воды, 8 марта 3,5-тысячный гарнизон капитулировал. «При сем случае, – сообщает Барков, – не мог я удержать майнотов от наглости и кровопролития, при котором, в нарушение капитуляции, убито в предместии более 1000 турок и разграблены имения… С великим трудом и опасностию едва удалось мне сберечь начальников с остатками пленного гарнизона, который роздан был от меня по домам жителей греков по дальнейшей о них резолюции»[96]. Эти жестокости так напугали турок, что в дальнейшем они отказывались от капитуляции и держались до конца.

Первоначальные успехи повстанческих отрядов, взятие Мистры вскоре сменились неудачами – последовало поражение у Триполицы (Триполис), под Модоном, что объяснялось как малочисленностью десанта, так и отсутствием дисциплины и недостатком военной подготовки среди восставших. Участие майнотов наводило ужас на население. Память об этом осталась надолго и откликнулась даже в поэзии Джорджа Байрона. В кратком предисловии к поэме «Гяур» поэт избирает временем действия «Пелопоннесское восстание майнотов с участием русских, когда в феврале 1770 г. русская эскадра, (фактически имевшая целью отвлечение турецкой армии с Дунайского фронта), прибыла в Коронский (ныне Мессенский) залив». В законченном виде, продолжает Байрон, рассказ должен был заключать в себе «историю невольницы, брошенной, по мусульманскому обычаю, в море за неверность, за которую мстит молодой венецианец, ее возлюбленный. Событие. это отнесено к тому времени, когда Семь Островов