Греки Балаклавы и Севастополя - страница 23

Вскоре грекам-воинам были официально доведены и разъяснены установленные переселенцам льготы, «сделано объявление, ежели хотят ехать в Крым с женами и их родом, то для отвозу их суда с провиантом готовы»[122].

Раскрывает, уточняет детали подготовки и осуществления этой необычной морской операции переписка и действия флотского командования, отраженные в архивных документах. Так, в своем письме от 23 марта 1775 г. вице-адмирал А. В. Елманов, сменивший адмирала Г. А. Спиридова на посту командующего Архипелагской экспедицией, информирует вице-адмирала А. Н. Сенявина, находившегося в Керчи, что «граф Алексей Григорьевич Орлов препоруча мне управление в Архипелаге флота и распоряжение дел, прошлаго 1774 года, августа от 9, повелеть соизволил, чтоб из греков и албанцев, которые пожелают в Россию, забирать на корабли больше молодых и прочных к службе или поселению, а обнадеживаниев им более никаких не давать, как только следующие:

1. Что они все, как единоверные с нами не будут оставлены, и никогда не укреплены навсегда, имея свою вольность;

2. Желающие поселиться, будут все выгоды иметь равно с российскими;

3. Буде пожелают в службу, тогда будут приниманы;

4. Ежели кому, как в службе, так и в России не захочется остаться, таковые будут отпускаемы по их желаниям»[123].

Даже ознакомившись позднее с содержанием рескрипта Екатерины II от 28 марта 1775 г., предоставившим в 21-ом пункте более значительные льготы и привилегии переселенцам-воинам, чем это объявлялось прежде флотским командованием, многие греки все же сомневались, мучительно колебались. Весьма болезненным и трудным было расставание с Родиной, с родными и близкими, с привычным укладом и образом жизни. Все это задерживало уход боевых кораблей Архипелагской экспедиции на Балтику, в Россию в соответствии с условиями мирного договора, с определенными им сроками.

В накалившейся до придела обстановке, весьма твердо и категорично звучал приказ главнокомандующего графа А. Орлова вице-адмиралу А. В. Елманову передать грекам: «буде ехать хотят, так ехали б, а из того буде поупрямятся, оставить им на волю и распустить всех несмотря уж ни на что», а самому с эскадрой «нимало не мешкая выходить из Архипелага»[124]. Только тогда, отбросив последние колебания, многие греки поспешили на давно готовые к выходу корабли, получив установленное им довольствие, денежное жалованье, а «сверх того и впредь на два месяца».

Весьма сложным для флотского командования, направившего для этих целей в Константинополь «бригадира-флота капитана Борисова», оказалось получение согласия Оттоманской Порты на проход через проливы российских военных кораблей с греческими переселенцами на борту, ибо это расценивалось Портою как серьезное государственное унижение, как одностороннее действие, не оговоренное условиями мирного договора[125].

Об этом можно судить в частности из письма российского поверенного в делах в Константинополе полковника Петерсона, направленного в Архипелаг на имя вице-адмирала А. Елманова, а также из реляции генерал-фельдмаршала графа А. А. Румянцева Екатерине II.

В письме к адмиралу Елманову, полковник Петерсон просил неукоснительно исполнять оговоренные и согласованные дипломатами просьбы турецких властей и тем избавить их «от поношения и стыда видеть подданных своих во время, как еще ненависть от войны не простыла, пред глазами Государя и в виду всей нации проезжающих чрез самую столицу, для поселения в чужой земле, а как сего в Трактате нет, то Порта, хотя и не согласна о таковом пропуске подданных ея, но не будет же со сторону ея и воспрещения, токмо бы то было не поносительным для нея образом исполнено»