И их взгляды схлестнулись.
— Это не твоя забота. Пусть развлекается. — отдаваясь его напору, просипела Леля, внезапно ощутив прилив жара между плотно сведенных бедер.
Натиск, грубоватая решительность этого мужчины её возбудили. Костины слюнявые и заученные нежности ей порядком надоели. Он и целовал-то ее всего раз за всю прелюдию, перед тем, как повалить на кровать, а потом тыкался мокрыми губами ей в грудь или под мышку, пыхтя и монотонно вбивая в нее член.
Сейчас ее ждало что-то новое, волнующее и опасное. Завтра она, несомненно, пожалеет о своей глупой смелости. Но это будет завтра.
4. Глава 4.
Придерживая поднос с едой у плеча, Анархист медленно поднимался по витой лестнице. Перед дверью ванной он замешкался, прислушиваясь, и уловил слабые, но упорно повторяющиеся удары. Улыбнулся краешками губ, догадавшись, чем там занята Леля. Извлек из кармана запасной ключ, который захватил, пока ждал Лейлу.
Одолевали воспоминания той новогодней ночи, они прочно въелись в его мозг, мучили, мешали жить. Он хотел Лелю, она пробудила в нем запретные желания, заставила испытать такую страсть, которую не вызывала ни одна из женщин до встречи с нею…
***
Избавившись от штанов и трусов, Тамерлан распластался полулежа, рывком усадил Лельку на свои бедра, не переставая покрывать поцелуями её шею и грудь. Платье стесняло ей движение, и он попросту разорвал его. Она лишь сдавленно ахнула, но не закрылась от его жадного взгляда, в полумраке машины шарившего по соблазнительным изгибам тела. Трусики позволила снять ему, и это мгновение он посмаковал сполна, лаская языком свернувшиеся в камушки соски, и медленно вытаскивая из кружевных пут сначала одну, затем другую ногу партнерши.
У нее была бархатистая кожа, нежная, гладкая. Тамерлану нравились раскрепощенные отношения, а Леля, то ли под воздействием алкоголя, то ли отбросив ложную скромность, хотела безоговорочно доминировать над ним. Он не противился, слишком завела она его. Роль пассивного любовника была ему в новинку, но и неожиданно возбудила так сильно, что он остро ощущал, как под тугими ягодицами Лели взбрыкнул налитый тяжестью пенис.
Обняв за талию, он прижимал её к себе, порхая губами в ложбинку грудей, а пальцами другой руки пробирался в горячую влажную впадинку между её ног. И Лелька глухо застонала, когда он нашел свою цель, коварно поглаживая клитор. Выгнулась назад, упираясь ладошками в его взмокшие под рубашкой плечи, на одном выдохе приказав:
— Сильнее…
— Вот так? — крепко держа в узде себя, усмехнулся Тамерлан, усилив напор пальцев.
— Да... Вот так... Еще... Ч-чёрт... Выдери меня!
Его пальцы стали мокрыми и липкими, ему безудержно захотелось попробовать, какая она на вкус. Но Леля не позволила лишить её удовольствия, зажала его руку бедрами, и впилась в шею, почти укусом, неистово, жарко, тут же завладела губами, вовлекая в глубокий поцелуй.
Теперь они оба чувствовали его эрекцию, и Лелька принялась дразнить член ягодицами, чуть вбирала между аппетитными полушариями, и соскальзывала с него. Легонько пускала в ход ноготки, лаская по всей длине, и снова насаживалась попкой. Воплощала в жизнь все свои тайные фантазии, сводила его с ума, а заодно распаляла и себя. Дышать стало сложно, вдохи и выдохи переросли в смешавшиеся стоны.
Вот так тебе, Костик, неверный ублюдок… Пусть чужой мужик доводит её до исступления, пусть клеймит её тело, оставляет следы своей похоти. А она будет упиваться этими минутами наслаждения. Не с тобой…
