Что ж, с этим я согласен.
– Но почему всё так? Где новые Достоевские, Булгаковы?
– С этим вопросом не ко мне. Спросите у Эрнестова и Добродея.
– Они-то тут причём?
– Пардон, у вас же есть телевизор, вон на стене висит. Разве не понимаете, что дурят они людей? Все эти их ток-шоу скорее напоминают коммунальную кухню, нежели цивилизованное зрелище. А халтурные сериалы! А реклама! – тут он махнул рукой, видимо, так и не нашёл подходящих слов. – Я не удивлюсь, что скоро демонстрацию кинофильмов сведут к пятиминутным отрывкам в перерывах долгоиграющих рекламных роликов.
– Я вообще эти телеканалы не смотрю.
– Вам повезло. А вот моя жена, не отрываясь, смотрит, – издатель тяжело вздохнул: – Если бы не дети, давно бы от неё ушёл.
– Сочувствую.
– Так что, согласны?
– Вы о чём?.. Ах да, собрание сочинений… Не рано ли?
– Уверяю, в самый раз! Другой такой возможности у вас не будет.
Больно сознавать, что без благодетеля и тут не обойтись. А он, видя, что сомневаюсь, продолжает напирать:
– Вам нужно будет только подготовить тексты, заново отредактировать. Возможно, что-то захотите сократить или, наоборот, дополнить. Но если свои творения заново перечитывать невмоготу, оставьте так, как есть, нас это вполне устроит.
По-прежнему не знаю, что сказать – то ли согласиться, то ли послать его куда подальше? Есть ощущение, что не отстанет, чего доброго, станет на коленях умолять.
– Ну ладно. Вот закончу новый роман, тогда займусь…
Издатель, словно бы забыв, зачем пришёл, спрашивает:
– А роман о чём?
– Да вот, будто бы на улице столкнулся нос к носу с лысым мужиком, и началось! Стали происходить события невероятные, ничем не объяснимые. Ещё с одним не разобрался, как что-то новое случается. И похоже, что до финала ещё очень далеко, так что, увы, с собранием сочинений придётся нам повременить.
Младолюбский перешёл на крик:
– Нет, так нельзя! Это дело крайне срочное!
И жалко мне его, и надоел до невозможности… Одно смущает: раскрутка никому не известной личности – это вам не фиги воробьям показывать:
– А кто деньги даст?
– Это не моя забота, – и умоляюще глядя мне в глаза: – Так что, договорились?
И убежал.
Когда провожал издателя, на всякий случай выглянул за дверь – не стоит ли там очередь из посетителей? А то, как в гоголевском «Ревизоре» – один с головкой сахара, другой… Ну чего они ко мне пристали? Не хватало ещё, чтобы на ночь глядя устроили тут благотворительный аукцион! Или что-то в этом роде. Будто я и впрямь занимаю высокий пост. Вот даже Изольда Власьевна намекала, что из меня мог бы получиться президент. Да глупости всё это!
С утра снова взялся за роман. Только попытался сосредоточиться, опять звонок – на этот раз не в дверь, а по мобильнику:
– Денис Васильевич! Вас беспокоят из Президиума Академии наук. Мы тут решили обсудить насущные вопросы, связанные с происхождением Руси, так не хотите ли выступить с докладом? У вас же есть своя, оригинальная версия.
– Да вроде что-то было… А когда?
– Все уже собрались. Вас только ожидаем.
Ну и дела! Мало того, что чуть ли не постели подняли, так ещё никак не соображу, как одеваться – то ли галстук бабочкой, то ли косоворотку напялить, подпоясавшись ремнём, чтобы соответствовать теме обсуждения. Наскоро собрался, заказал такси…
И вот уже я на площади Калужской заставы – так, по старинке привык её называть. Места знакомые – рядом alma mater, Институт Физических проблем, где бывал и в студенческие времена, и позже, когда поступил в аспирантуру. Да и потом, когда уже забросил фундаментальную науку, навещал не раз первого своего научного руководителя, светлая ей память! Она-то и рассказала мне о том, как академики оттяпали у Физпроблем часть территории, пообещав выделить для сотрудников института квартиры в новом доме. Кому-то и правда повезло, но в основном там поселились люди, подчас не имеющие никакого отношения к науке. Ну а во втором доме комплекса расположился Президиум Академии наук.
