– Глубоко за сорок.
– Нет, нет, молодой человек. Таких точно у нас нет. За садом всегда ухаживаю я или сестра Агостина, даже провизию мы разгружаем сами. Электрик нам слава Богу никогда не нужен был… Хотя знаете, к нам иногда приходит один, как бы, разнорабочий. Так, помогает обители по мелочам. Он, конечно, будет помоложе меня, но всё равно, не на столько. Раньше он был бездомным, но нашёл кров у одной солидного возраста вдовы, теперь живёт у неё в погребке и работает в саду за тёплый обед. Но есть один момент – наш ветхий юноша без одной руки. Если честно, от него больше суеты, чем помощи, но мы проявляем терпимость.
– Да, вы правы, это не тот, кого я ищу. У моего друга более чем полный комплект конечностей. Хотя…Где вы сказали он живёт?
– Здесь, чуть ниже по улице – Вьей-дю-Тампль четырнадцать, небольшой старый домик с серо-зелёным фасадом, который остался после смерти мсье Ташро житейской заботой для его вдовы. Вы думаете, этот бедняга может быть тем, кого вы ищите?
– Знаете, сестра, лучше один раз увидеть, чем терзать себя сомнениями. Как говорят, чем чёрт не шутит… – После неудачной ремарки мсье Жозефа, сестра Фаустина снова приняла строгий вид, но не успев выдать очередную мораль, была опережена им самим – Простите, я хотел сказать, Господь.
Покинув божественную обитель, Жозеф направился к старушке-вдове мадам Ташро, испытывать дальше судьбу на прочность.
Калитка дома мадам Ташро, к счастью Леона, была открыта. Маленький, старый, скорее грязно-зелёного цвета домишко стоял поодаль от основной улицы, и больше походил на обычный сельский дом. Рядом с порогом дома, на самой земле были распахнуты ставни в подвал-землянку. Узкая, тёмная лестница вероятно вела в тот самый погребок, где и должен был обитать однорукий бродяга. По сравнению с прошедшими приключениями, риск для Жозефа был минимален – что такого ЕЩЁ может случиться?
Он старался спускаться по лестнице как можно аккуратнее и тише, ведь чем дальше он спускался, тем больше нарастали шуршащие звуки и слышалось чьё-то невнятное бормотание. Эти шумы издавал человек, с головой нырнувший в старый сундук и копавшийся в нём как жук в навозе, раскидывая по сторонам поношенное тряпьё.
«А вот и этот бродяга с божьего дома – нужно хорошенько его тряхнуть, может ему что-то известно о Конте», подумал про себя Жозеф, и на цыпочках подкрался к клошару. Схватив его за шиворот, Леон резко развернул его, и тотчас обомлел от увиденного: это был якобы убитый Конте старик Альбанелла!
Леон отскочил в сторону, но запнулся об ковёр и упал на стопки пустых банок в углу, а сам старик Альбанелла был не менее ошарашен гостем, и выпучив глаза, на время потерял дар речи. В это время в другой части тёмного погребка раздался заливистый хохот:
– Эх, Леон, я смотрю, полицейская собака в тебе ещё не сдохла! Молодец, теперь хозяин кинет тебе здоровенную кость, погрызёшь на досуге, по пути в Алжир или на Мартинику. А ты, Альбанелла, что глаза таращишь? С тебя бутылка Мерло, ты проспорил! Не верил в нашу ищейку. А зря. Ну ладно, хватит валяться, Леон! Давай, садись, налью тебе красненького – сухое, ароматное, эх, отменная штука в такую сопливую погоду!
Откинув штору, которая закрывала небольшую часть пространства погреба, перед ещё не отошедшим от потрясения Жозефом предстал с самодовольной усмешкой тот самый негодяй Конте. Перед ним стоял маленький, деревянный столик на котором манили ароматами нарезка пармской ветчины, свежие помидоры, ломоть белого, тёплого хлеба и стаканы с красным вином.
