– Филипп видел меня в ресторане отеля «Монпарнас», он ушёл раньше, я позже. И…
– Вы были там вместе?
– Нет. Я не обратила на него внимания, он говорил, что был с друзьями. Я в тот вечер была с Эдуардом Чедвиком, мы поссорились, и я ушла. После, так получилось, что я обогнала машину Филиппа, и на слепом повороте не сбавила скорость сбив почтальона на велосипеде. Поскольку Филипп ехал за мной, других машин на дороге не было, он видел всё произошедшее.
– Почтальон был мёртв?
– Я не знаю…
– Отвечай!
– Я не знаю! Его проверял Филипп. Он и предложил избавиться от него, заверил что ему уже ничего не поможет… Я не хотела подымать шумихи! Тем более, накануне твоих выборов.
– Если бы ты не хотела, то ты бы не шлялась по ночам в поисках приключений! Что было дальше?
– Дальше… У нас завязался роман, и те деньги, которые якобы предназначались шантажисту за молчание, мы тратили вместе.
– Прекрасно! Замечательно просто! И все эти недели я свято верил, что плачу дрянному вымогателю за держание рта на замке и за безопасность собственной дочери, пока та, с этим самым вымогателем развлекается за моей спиной! И что же потом пошло не так? Что случилось с этим Филиппом?
Мари-Роз не могла говорить, и снова принялась завывать в истерике.
– Что случилось с Филиппом?! – грозно повысил тон Годен.
– Последние дни мы стали встречаться реже. Он приревновал меня, и начал угрожать, что всё расскажет тебе и прессе. Он был в ярости, также как и ты. Я была испугана и мне пришлось обороняться от него…Так он и был убит. Клянусь, папа, это была оборона! Он…
– Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь, нет?! Ты, дрянь, неблагодарная мерзкая дрянь! Что я должен теперь делать?! Похоронить карьеру политика, свои связи и положение в обществе из-за твоих грешков?!
– Но ты сказал говорить правду! – Мари-Роз кричала, продолжая рыдать на полу.
– Но это не та правда, которую я надеялся услышать Мари-Роз! Господи, я уже и сам не знаю, что горожу…
– Эта правда тебе совершенно неудобна, как и вся остальная, которую ты годами тщательно скрываешь! Святоша, ты осмеливаешься называть нас дрянью, а сам с ног до головы в грязи!
– Дрянь только ты, Мари-Роз. Анжелик совершенно другая, и если я увижу, что твоё пагубное влияние сказывается на ней отрицательным образом, я клянусь, что найду воспитательный метод, который покажется тебе более чем жёстким.
– Конечно, Анжелик твоя любимица, ты только ней одной и живёшь. Знаешь, мне всё равно, всё равно что ты сделаешь со мной, но я скажу. Ты идеализируешь её также, как и она тебя, да, она смотрит на тебя, своего любимого папочку, как на Бога, на нечто чистое и неприкасаемое. Но ты не боишься, когда она узнает эту неудобную правду о всех деяниях её так горячо любимого отца, что это разрушит её мир, обессилит и убьёт её, так, что она уже никогда не сможет оправиться?
Орельен сжал кулаки.
– Раз ты уже в курсе всех дел, слушай меня крайне внимательно: Анжелик не должна узнать правду, ни о моих делах, ни о твоих выходках. Никогда. Ты всё поняла? Даже после моего ухода. Я пропишу это в условии к наследованию в закрытом завещании и дам чёткие инструкции мэтру Лорье. Но если это случится, тебя вышвырнут как собаку, и ты закончишь свои дни под забором в нищете и позоре. А по поводу твоих авантюр, у меня есть выход, чтобы удержать эту историю до поры до времени в секрете. Даже если вдруг об этом где-нибудь станет известно, я знаю, как обезопасить нашу фамилию. Сейчас же иди в свою комнату и собирай вещи – мы должны положить конец этой истории без промедлений.
