– Хай, – бросила она и последовала вперёд, даже не предложив поделиться зонтиком.
Я засеменила за ней, поймав себя на мысли, что, кажется, для Дилана нашлась подходящая пара…
– Предлагаю пойти в библиотеку, – сказала я, – Нет желания промокнуть насквозь.
– Окей, – она свернула в сторону университетской библиотеки и периодически кидала на меня изучающий взгляд.
– Что-то не так? – как можно более тактично уточнила я.
– Понять не могу, зачем согласилась на разговор, – открыто призналась Молли.
Я ничего не сказала в ответ, лишь кивнула.
Мы расположились за самым дальним столом, буквально в конце зала. На нём одиноко стояла неработающая настольная лампа зелёного цвета, покрытая толстым слоем пыли. Зачем-то я достала из сумки влажные салфетки и протёрла её. Из-за чего поймала на себе снисходительный взгляд Молли Купер, на который я ответила, красноречиво закатив глаза.
– Расскажи мне, что у тебя случилось?
– С чего бы это вдруг я должна тебе что-то рассказывать? Да и вообще, почему ты решила, что у меня что-то случилось?
– Ты и не должна, просто я хочу тебе помочь.
– Я вроде не просила тебя о помощи, – она будто захотела сорваться с места и уйти.
Но я заметила это и успела положить свою ладонь на её руку, сказав:
– Но ты в ней нуждаешься.
Молли безвольно села обратно на стул, вытянулась как струна и ждала продолжения моих слов.
– Тебе ведь самой не нравится так жить, Молли, – я говорила медленно и уверенно, глядя прямо ей в глаза, – Я права?
– Права, – ответила она.
– Тогда зачем всё это? Алкоголь, отчуждённость, наплевательское отношение к учёбе? Да и ко всей своей жизни, в целом…
– Чтобы он меня заметил. Чтобы папа заметил.
Я была поражена этим ответом. Ведь передо мной сидела уже не грубая и асоциальная Молли Купер, а раненый до глубины души ребёнок. И я была готова поспорить, что увидела на её глазах слёзы.
Она словно прожигала взглядом стол, нервно перебирая в руках свой браслет. Я решила дать ей время, чтобы продолжить самой, поэтому молча сидела и старалась не спугнуть. Молли явно тяжело давался этот разговор, она буквально всем телом сопротивлялась. Однако моё внушение оказалось сильнее, поэтому через несколько минут внутреннего конфликта она продолжила:
– Никогда не понимала, зачем родители вообще решили меня родить. Я им не нужна. Ни отцу, ни тем более матери, – она сжала руку в кулак так сильно, что побелели костяшки пальцев, а глаза, ярко подведённые чёрным лайнером, будто и сами стали чёрного цвета.
– Успокойся, – тихо, но уверенно прошептала я.
Молли сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Расскажи мне всё, что требуется, чтобы тебе стало хоть немного легче, – я с пониманием посмотрела на девушку, разговаривая тоном шаблонного психолога. Отчего мне стало неприятно.
– Отец всю свою жизнь посвятил работе. Я практически не помню выходных, которые он проводил со мной. Словно тень или призрак, незаметно бродила по дому. Попытки привлечь к себе внимание успехами в учёбе, победами в конкурсах и проявлением талантов, вознаграждались его сдержанным «молодец» и «хорошо», – спародировала она, – Но даже ему не переплюнуть мою мать. Она просто решила, что лучше, чем растить меня, будет умереть от наркотиков, – ядовито и грустно прыснула она.
– Что?
– Удивлена? – Молли рассмеялась, – Отец мой – самая важная шишка в городе – мэр Купер.
– Что? – повторила я вопрос.
