Кристине под его взглядом было неуютно. Да и чёрный наряд говорил сам за себя – цвет потерь и разочарований.
– С работы тоже без меня не уходи, – добавил он.
– Что, все так серьезно?
– Пока не знаю, но лучше предвидеть всю степень серьезности раньше, чем тогда, когда ничего уже нельзя будет сделать.
Самое ужасное, что он не отказывался общаться с Кристиной и даже сопровождал ее в обществе, но дистанцию держал. Голосом. Тон его стал рассудительным и мягким, иногда горько-ироничным, словно он отбывал некую повинность, или отвечал в школе у доски; а как только они оставались вдвоём, вежливо прощался и уходил. И Кристина знала, что если она попросит его остаться, он, конечно, останется, но тогда между ней и его разочарованием в ней не будет никого. Иногда он рассказывал ей что-то – явно скучал по ней и хотел поделиться – но выглядело это так, словно он разговаривал с той, прежней Кристиной; или с кем-то, кого нет. Так говорят с умершими, сидя возле их могил.
– Яш, если я тебе правда так неприятна, – сказала Кристина уже через пару дней, – давай расстанемся.
Джафар посмотрел снисходительно. Как на глупый, но охраняемый объект.
– Сейчас это невозможно, – сказал он.
Кристина подозревала, что это внутреннее «невозможно» Джафара, а вовсе не объективные обстоятельства.
– Даже если я захочу?
– Это вообще не играет роли.
*
Прошло ещё дней десять; Эрику сняли гипс и доверили лёгкую работу. Общества Кристины он больше не искал, а во время ежедневных визитов Джафара старался и вовсе не попадаться на глаза. Однако Кристине казалось, что Эрик пристально наблюдает за ней и хочет ей что-то сказать.
И действительно, однажды, когда они случайно встретились на кухне, он спросил:
– А ты не знаешь, что там, за Воротами? Димка говорит, какой-то военный объект. Типа заражённой местности. Но Орехов сказал, что там выход куда-то, что в прошлом году он свёл с ума военных.
Кристина вспомнила, что ее неразговорчивость по поводу книги привела к печальным последствиям, и решила ответить подробно.
– Там находится пространственная аномалия, – сказала она просто. – Пещера выводит в поле, которого нет с той стороны гряды. То есть, ты проходишь гору как бы насквозь, но появляешься не там, где дорога на Прилесье, а в каком-то левом поле. Можно идти по дороге и попасть в город, где никто не живет. Там кто-то зациклил время. Я думаю, что этот кусок мира каким-то образом застрял во временной аномалии, и Земля на него напоролась, и теперь тащит за собой по Вселенной. Ведь звездные системы движутся. Из-за Ворот прилетели к нам споры грибов тридерисов; и когда они созревают, они время вокруг себя дискретно тащат назад. Ну а если пойти вместе с ними назад во времени, то споры прорастут в тебе, приведут тебя в лес, и ты превратишься в сторна. Звучит шизово, правда?
Эрик помотал головой.
– Если бы однажды не встал с кровати под этими грибами – ни за что б не поверил. А Гнедич тут при чем?
– Мы думаем, что он собирал эти аномалии. Они ведь у нас давно. И люди называли их магией. Ну, ещё, конечно, они называли магией обычную физику. А это была необычная физика. Каким-то образом Гнедич научился использовать эти аномалии и… я вообще думаю, что даже смерть ему немного подпортили. Или же… ну, дальше это все мои фантазии.
– А что ты должна для него сделать? – осторожно спросил Эрик.
Кристина повернулась и внимательно на него посмотрела.
