– И сапоги местами поменять?
– Ты, дурачок, – мать с сожалением посмотрела на Пашку, – можешь и сапоги поменять, но если обувь испохабишь, то я тебя сама растерзаю, без всякого лешего. Можно еще кричать «овечья морда, овечья шерсть», но это слабо помогает, да и лешие иногда глухие попадаются. Учти, леший еще и голос у тебя украсть может.
– Ему бы полезно, – сказал отец.
– Вить, не каркай! Леший, он из проклятых людей. Так что будете бесчинствовать, и сами лешими станете. Он может во что угодно обернуться, хоть в лося, хоть в лесного порося. Он вообще может в гриб превратиться, так что незнакомые грибы не берите.
– А какие брать? – не понял брат.
– Знакомься с ними, балбес! – пошутил отец. – И все станут знакомыми: полное лукошко из леса унесешь.
– Вить, тебе бы только хохмить, – поджала губы мать. – Нет в тебе серьезности никакой. Леший еще и оленем стать может. И мхом стать белым может, поэтому по белому мху не ходите: не леший, так бучило болотное под ним окажется. А то еще бывает, сидит леший на кочке и ковыряет лапти.
– А где он лапти берет?
– А где и мамка ваша, ха-ха-ха, – засмеялся отец, – у старух ворует.
– Вить, не говори поперек, – мать трижды поплевала через левое плечо. – Я отопки на благое дело ворую, а леший – на нечистое. Понимать надо, – постучала указательным пальцем ему по лбу, – а то совсем свихнулся со своей диалектикой и марксизмом-ленинизмом!
Она, бывало, как наберет отопков, лаптей старых, да привязывает их к забору, чтобы дом и подворье от сглаза уберечь, скотину неизуроченной сохранить.
– Откуда ты все это знаешь? – не унимался Пашка.
– Дед ваш, Егор, учил, да и бабушка Клава, земля ей пухом, сказывала. Да и другие говорили, – неохотно объяснила мать.
– Ты же говорила, что дед Егор в НКВД служил.
– В НКВД он и научился… Хватит меня сбивать, а то еще забуду что. Еще надо заговор от гнуса прочесть, а то привяжется какой крапивный гнус, – озабоченно сообщила она.
– Это да, – согласился отец, видимо решив на время потакать ее странностям. – От гнуса заговор первое дело.
– Если запоете в лесу и увидите ворону, то готовьтесь – волк близок и скоро вами полакомится! – продолжала мать.
– Они связаны как-то? – удивился Пашка.
– Конечно: когда Дьявол вытесывал волка, то из щепок вороны и галки народились.
– Значит, если галку встретить, то тоже волк придет?
– Много болтаешь! – мать отвесила Пашке подзатыльник. – Смотри, накаркаешь! И еще, если увидите ежа, то сразу не убивайте, голодняги. Он разрыв-травой обладает, она любой замок открыть может, любой сейф!
– И батин, в конторе?
– Батин вообще проще простого, скрепкой можно открыть. Так что ежа надо сначала попытать как следует, жилы у него потянуть, траву добыть, и лишь потом обмазывать глиной да в костре запекать. Еще он знает особую омолаживающую траву и никогда не стареет.
– Так он долго живет, получается? – спросил Пашка.
– Он живет так долго, что помнит все, что было раньше и что люди давно успели забыть. А про ворона добавлю: он особым камнем владеет, что может человека невидимым сделать или богатый клад указать.
– У них есть клады? – удивился я.
– Вороны – не такие вороны, как вы – о богатстве и достатке думают, как что где плохо лежит, так прихватывают да в подземную копилочку кладут.
Для маскировки отец натянул пиджачную пару, коричневые лакированные штиблеты и зеленый галстук, мать легкое платье и туфли на каблуках. Ловко завернула в газету кочергу.
