Не успел я ещё дойти до Русского Дома, помыться, переодеться в шелка и парчу, чтобы соответствовать статусу, нормально пообедать, как во дворе началась суета. Распахнув окно, которое тут не было остеклённым, а являлось скорее деревянными ставнями, я увидел своего старого знакомого.
– Пропустите его! – выкрикнул я из окна, спускаясь на первый этаж здания Русского Дома.
– Воевода, о тебе уже второй день интересуется василевс. Мне доложили, что ты прибыл в город, я поспешил к тебе, – спешно, будто тараторив скороговорку, говорил евнух Андроник.
– Я понимаю всю спешку, но не могу же я явиться к Багрянородному василевсу в грязи и с запахом конского пота… Да и своего тоже, – сказал я, и несколько слукавил, так как успел спешно помыться драгоценным мылом.
Одним из важнейших негативных моментов, случившихся после того, как империя отказалась от торговли с Венецией, являлось то, что мыло стало стоить в втридорога. Венецианцы производили его много. Нужно и мне уже открывать мыловарню, а то запасы скоро истончаться.
Не стесняясь евнуха, я перекусывал на ходу, прямо в карете, ну или почти карете, так как этот ящик на колесах мало походил на то, что я привык видеть в кино, или даже в центральной части Москвы, Петербурга будущего. А чего и вовсе стесняться бесполого существа, пусть и мозговитого. Я вот думаю, что большой византийский корпус чиновников-евнухов обусловлен тем, что правители стремились сделать чиновников, думающих только о работе, а не о том, чтобы утолить свои потребности, чаще всего связанные с сексом. Может быть такая тактика верна и в будущем каждый чиновник должен был проходить сперва «собеседование» у опытного хирурга?
– Какие настроения в городе? – спросил я Андроника.
– Страх. Пришли более дня назад сведения, что в проходе в Дарданеллы скопилось невообразимое количество венецианских, сицилийских и французских кораблей. Есть даже венгерские. Вот все и паникуют, – сказал евнух, показывая своим дрожащим голосом, что он не выделяется из коллектива паникеров.
– У страха глаза велики. Я вовсе не понимаю, чего можно боятся такому большому городу. Константинополь может пасть только изнутри, – сказал я, припоминая из истории события, связанные с двумя падениями Великого Восточного Города.
Как взяли венецианцы и крестоносцы Константинополь во время Четвертого Крестового похода? Вроде бы действовали с двух сторон: венецианцы захватили крепость Голота, скинули цепь, вошли в залив Золотой Рог и пошли на приступ не самой мощной стены в этом месте; а крестоносцы штурмовали Влахернскую Стену, которая так же не сильно-то и мощная, относительно остальных участков Стены Феодосия.
Примерно так же действовали и турки-османы в 1453 году, правда они еще лупили мощнейшими пушками по всему периметру. У Венеции пушек нет, но есть метательные орудия, вот только в эти игры с метанием снарядов, следует играть вдвоем. Я, кстати, еще не слез с коня, но уже отдал приказ Ефрему отправить всех, кто когда-либо участвовал в постройке метательных механизмов в лес. Нужно успеть заготовить хоть бы даже просто древесину, чтобы после, под прикрытием стен создавать все новые и новые катапульты и требуше.
– О чем меня будет спрашивать василевс? – спросил я евнуха.
– Будто бы ты, воеводы и не догадываешься, – с некоторым раздражением отвечал Андроник.
– Ты или разговаривай со мной нормально, или я тебе нос откушу. Так гляди и никаких выпуклых частей тела больше не останется, кроме толского живота, – сказал я с ухмылкой.
