Дверь почти сразу открыла худая, высохшая женщина в черном платке, похожая на прислугу, но только глубоко верующую. Её лицо, темное и морщинистое, напоминало запеченное в духовке яблоко, а глаза, маленькие и колючие, сверлили нас с осуждением, будто тетка наверняка знала, что мы с Лядовым по утрам принимаем ванные из крови девственниц.
По общему впечатлению тётка напоминала монашку, которая решила подзаработать мытьём полов.
Увидев полицейского и меня, оборванца, она нахмурилась. Трепета от появления представителя правоохранительных органов на её лице не наблюдалось, а вот недовольство читалось отчётливо.
Лядов шагнул вперёд, наклонился и, понизив голос, что-то быстро ей сказал, упомянув имя «старца». Женщина около минуты пялилась на него, затем молча отошла в сторону, пропуская нас внутрь.
Мы переступили порог, сначала Лядов, затем я, и оказались в прихожей. Воздух был густым, застоявшимся. Пахло ладаном, сушёными травами, чем-то кислым, как квашеная капуста, и едва уловимо – дорогими духами, словно недавно по комнатам прошлась благородная дама, оставив в них свой невидимый след.
Уверен, у Григория сегодня была гостья из дворянок. Или гостьи. Очень вряд ли тётка в платке пользуется парфюмом, ей этот запах принадлежать не может. У неё такая постная, недовольная рожа, что её быстрее можно заподозрить в массовом убийстве грешников, чем в любви к духам.
Я снова с удивлением отметил, как сильно реагирую на запахи. Более того, похоже, могу определить составляющие компоненты ароматов.
Вот сейчас, как я понял, что в доме недавно ели квашенную капусту? Ну ладно парфюм. Его можно объяснить. А капусту – нет. Я её в жизни никогда не пробовал, потому что в моей профессорской семейке пренебрежительно относились к «плебейской» кухне. Мы же – интеллигенты в хрен его знает, каком поколении. Были. Вернее, я был.
Квартира, хоть и занимала, судя по тому, что смог оценить беглым взглядом, не менее четырех комнат, выглядела она на удивление скромно, даже аскетично.
Никакой пошлой позолоты, никаких атрибутов барской жизни или роскоши, которую можно было бы ожидать от человека с влиянием подобного уровня. Скажи мне кто-нибудь, что здесь живёт Григорий Распутин, в жизни не проверил бы.
Я, конечно, знал, что по воспоминаниям современников Гришка придерживался аскетизма в быту, но, честно говоря, не особо в это верил.
По моему прежнему мнению, у него скорее всего были комнаты для посетителей, в которых он нарочито все обустроил бедненько, на показуху так сказать. А на самом деле, за этой ширмой простоты и скромности, прятались роскошные апартаменты. Допускались туда, естественно не все. Так я думал раньше.
Но, как теперь выяснилось, Григорий и правда жил в очень скромных условиях. Ясное дело, золотые унитазы и серебряные столовые приборы, инкрустированные каменьями, это не про Распутина, однако настолько аскетичная обстановка – тоже перебор.
Простая, немного грубоватая деревянная мебель, иконы в углу под рушниками, на стенах – несколько фотографий в простых рамках, в том числе снимок царской семьи. Естественно, на самом видном месте.
На столе в одной из комнат, куда вела открытая дверь, стоял самовар, лежали какие-то бумаги, письма. Все вокруг выглядело небогато, но вполне по жилому. Правда, повторюсь, слишком просто для того, чьё слово по нынешним временам стоит дороже золота.
А ещё квартира создавала впечатление немного захламлённой, будто здесь часто бывают посторонние люди, и после толпы посетителей прислуга не успевает убираться. Ну или Гришке вообще плевать, что и кто подумает о его жилье. Это, кстати, тоже вполне рабочая версия.
