– Ну, знаете, я не настолько аморален, чтобы бросать стариков без сознания посреди дороги.
– Но причина же есть? Четкая причина, а не социальные догматы.
– Я не плохой человек, – ответил Роман и сконфузился.
Что за странный разговор? Если вопрос дурацкий, почему ответ на него дался ему так тяжело?
– Любящие и созидающие – вот кто всегда был творцом добра и зла.
– Огонь любви и гнева пылает на именинах всех добродетелей [7], – вполголоса продолжил цитату Роман. – Ницшеанец?
– Люблю этого парня.
Роман тряхнул головой, как будто хотел избавиться от последних мыслей и воспоминаний.
– Когда останетесь один, подумайте над тем вопросом, что я задал.
– Какой в этом смысл? Я уже ответил.
– Разве?
Этот темноволосый наглец улыбался, сложив руки на груди и щеголяя распахнутым воротом черной рубашки. Роман почувствовал, как внутри нарастает горячее негодование, переходящее в злость.
– А вы считаете себя небывалым умником, не так ли? – Он наконец обернулся и встал лицом к лицу с Ульфом, слегка вскинувшем бровь в невинном удивлении. – Пусть вы цитируете философов, но ко мне в душу лезть не смейте.
– Я всего лишь пытался вести светскую беседу. Видите ли, это мне всегда давалось с трудом, – сказал Ульф так, будто чувствовал себя обиженным внезапной грубостью.
«Черта с два ты хотел поболтать о жизни», – подумал Роман, сверля взглядом собеседника.
– Может, тогда почитать что-нибудь попроще? Спаркса [8], например?
– То, что вы так разозлились, лишь доказывает резонность моих вопросов.
В зеленых глазах не было ни капли робости или смущения. Они смотрели с вызовом и умоляли его принять. Роман ответил долгим взглядом, который дался ему нелегко. А потом молча зашагал прочь, ни на секунду не прекращая чувствовать пристальный взгляд Ульфа спиной и объятым смятением рассудком. Даже в машине на вершине холма и гораздо позже, в пустой тишине своего дома.
– Вам опять звонил герр Фальк. Боюсь… он настаивает на личной встрече.
Грэг Мортен стоял у двери, так и не сдвинувшись с места, как будто заранее готовился к быстрому отступлению. Заметив, что Роман в прескверном настроении, он пытался уговорить Веру отнести ему папку с заключениями экспертизы и передать новость, реакция на которую будет соответствующей. Но та лишь отмахнулась, так что Грэгу пришлось собрать волю в кулак. Роман сидел за столом, мрачно глядя в раскрытую папку. Снова разболелась голова. Боль лишь путала и без того непонятные мысли.
– Отправь факс. – Роман вынул лист из папки и протянул Грэгу, так что ему все же пришлось подойти. – И передай, что я не имею права беседовать с ним вне стен суда, пока обвиняемый под моей защитой. А он не вправе мне такое предлагать. Еще одна попытка – и я предам его мольбы гласности.
– Понял, герр Ареклетт.
– Теодора не заходила?
– Фрекен Холл?
Роман поднял глаза и взглянул на Грэга из-под бровей.
– Да.
– Нет, герр Ареклетт. Проверить, нет ли сообщений?
– Проверь. Это все.
Секретарь уже схватился за ручку двери, когда голос Романа заставил его застыть.
– Почему ты работаешь на меня, Грэг?
– Простите?..
– Почему ты здесь? Эта работа причиняет тебе дискомфорт, как и общение со мной. Так должно же быть хоть что-то весомое, из-за чего ты терпишь?
– Вы… Вы мной недовольны?
– Я этого не говорил.
– Тогда… тогда… я не понимаю, герр А…
Грэг Мортен потупился. Роман начал жалеть, что завел такой разговор, но теперь ему стало еще любопытнее.
