Чародеи от рождения обладали огромным запасом магии и могли быть избраны Гримуарами, тогда как магия у эгериев была слабее, а Гримуары никогда не выбирали их – по крайней мере, до тех пор, пока они не пройдут ритуал. Согласно слухам, гуляющим в народе, за последние лет десять только одна девушка, родившаяся эгерией, смогла стать чародейкой, да такой сильной, что Гримуар сразу выбрал её.
И чародеи, и эгерии могли использовать магию и черпать её из материи – основы всего сущего. Однако крайне редко с таким даром рождались и люди. Ещё реже они могли изучить магию, открыться ей так же, как она открывалась им, и стать сильнее. Люди, коснувшиеся магии, не могли противостоять антиматерии – искажённой магии, которую на заре времён запечатали боги. Антиматерия медленно просачивалась в мир, разрушала его, и только чародеи с Гримуарами могли ей противостоять. Как и люди, прошедшие ритуал, выбранные Гримуаром и ставшие сильнее.
Но бывало и такое, что чародеи не справлялись с магией, которая текла к ним в руки, или использовали её в эгоистичных целях. Пример тому: трагедия, случившаяся в Офросе тридцать лет назад.
Религиозный культ Копьё Атальи пытался провести ритуал, который помог бы антиматерии разрастись. Чародеи-отступники, если верить информации, собранной чародеями Тель-Ра, верили, что человечество, погрязшее в пороках, ненависти и войнах, может спасти только Эпоха Небытия.
Иштар считала это безумием. Наставник знал, как она относится к деятельности Копья Атальи, и всё равно начал этот разговор, из-за чего её настроение окончательно испортилось.
– Мой давний друг Октавиан назад написал, что в младшем принце Мурона не так давно проснулась магия, а он простой человек.
– Поздравляю, – буркнула Иштар. – Мне отправить ему подарок?
Занкроу вновь рассмеялся. Она пнула его по ноге, и он едва не подскочил на месте от неожиданности. Наставник обречённо вздохнул.
– Дело в том, что Октавиан сделал всё возможное, чтобы обучить его, приглашал разных чародеев, но этого мало. У принца огромный потенциал, однако его магия не развивается дальше.
– К чему мне это знать?
– То, что я тебе скажу, моя милая Иштар, должно остаться между нами. Нами тремя, – уточнил он, на секунду бросив взгляд на Занкроу. – Пообещай мне, что никому об этом не расскажешь.
На мгновение Иштар засомневалась. Она не любила говорить о каких-либо вещах или людях, хотя бы косвенно связанных с пробуждением магии у простых людей или Копьём Атальи, хотя раньше фанатично искала любую информацию об этом. Однако Иштар верила своему наставнику, потому что только он за все эти годы никогда не лгал ей.
– Обещаю. Однако и вы расскажите, в чём тут дело. Во всех подробностях.
– Четыре месяца назад на принца и его мать, возвращавшихся из провинции Соден в Эриду, напали. Наши с Октавианом источники сообщают, что в числе их процессии был чародей, владеющий Гримуаром, но после того случая… Гримуар пропал, Иштар. Об этом никто, кроме меня, Октавиана и совета старейшин не знает. Совет считает, что Гримуар мог быть украден, но у них мало доказательств. Принц – единственный выживший, но он плохо помнит, что тогда случилось. Даже Октавиан не смог ему помочь. К тому же в принце проснулась магия, а это… несколько усложнило дело.
– И?..
– Совету потребовалось время, но они решили, что нужно привлечь к делу чародея прямиком из Тель-Ра. И я выбрал тебя, моя милая Иштар.
