Северин старался, потому что того требовал его статус принца, и чувствовал себя загнанным в угол, едва не посаженным на цепь. Быть умнее, сильнее, увереннее, не показывать недовольства, не перечить приказам короля, подчиняться всегда и везде – то, что от него требовали, было выше его сил. Он всего лишь хотел ненадолго выдохнуть и прийти в себя, а не браться за заведомо провальное покорение магии.
– Нам обязательно подписывать договор сейчас? – наконец подал голос Северин.
Церер Кроцелл, казалось, удивилась, но быстро взяла себя в руки и спокойно ответила:
– Вовсе нет. Я не собираюсь пугать вас или издеваться, Ваше Высочество, не бойтесь.
– О, я уже давно в ужасе, – пробормотал Северин, откинувшись на спинку стула.
– В самом деле? Я могу вам чем-то помочь?
Искренность в её голосе, забота во взгляде, плавность и аккуратность в том, как она сложила руки перед собой – церер Кроцелл выглядела так, будто вдруг действительно распереживалась и хотела помочь. Словно была не наставницей, а его близкой подругой, с которой он мог поделиться тревожными мыслями.
– Не думаю, что это входит в ваши обязанности.
– Ошибаетесь, Ваше Высочество. Моя задача – помочь вам освоить магию, раскрыть её новые стороны, а в этом деле решающую роль могут сыграть мелочи, на которые вы и не обращаете внимания. Магия – это не слепое зазубривание или строгое следование инструкции. Это осознание себя и своих чувств, мыслей, желаний и действий, познание материи, из которой мы состоим, и познание мира, а также людей, которые нас окружают.
Всё это он уже слышал, да и не один раз. Церер Байрон очень часто повторял, как это важно на этапе обучения – говорить о том, что эгерий или чародей чувствует, делиться своими мыслями. В то же время он осуждал малейшее проявление слабости и считал, что Северин сильно преувеличивает. Когда он сказал, что плохо спит, потому что ему снятся кошмары, церер Байрон сказал, что это из-за того, что он недостаточно нагружает тело. Когда Северин, переступив через себя, признался, что делает всё, что может, но всё равно не справляется, церер Байрон осадил его, сказав, что тот старается недостаточно. Будто и не было между ними никаких различий, из-за которых они могли справляться с одним делом по-разному. Будто чародей не понимал, что если ему что-то даётся легко, то это не значит, что и у другого будет так же.
Честно говоря, Северин совершенно не понимал, как такой ворчливый старикан до сих пор оставался уважаемым чародеем.
– Значит, – подал голос принц, заметив, что церер Кроцелл всё ещё смотрит на него в ожидании какой-то реакции, – первое занятие посвящено теории?
– Первое занятие посвящено выбору направления. Церер Адор уже посвятил меня в детали, я знаю, как вас обучали другие чародеи…
– Тогда вы знаете, что ничего не вышло. Это бессмысленно. Я бездарен. Спасибо что проделали такой долгий путь, – Северин поднялся, уперев ладони в поверхность стола, и учтиво продолжил: – За доставленные неудобства мы отплатим вам…
– Ваше Высочество, – ладонь чародейки накрыла его руку, и Северин замер, во все глаза уставившись на неё. – Вы вовсе не бездарны, и вы, разумеется, знаете об этом, только почему-то не хотите признавать. Если вам будет угодно, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам.
Северин медленно перевёл взгляд с маленькой ладони на лицо церер Кроцелл, которая приветливо, открыто улыбалась, слегка приоткрыв пухлые губы.
