Однако это оказалось не так.
Со временем императоры превратились в игрушки в руках этих изгоев, ставших могущественнее любых придворных. Многие императоры за всю свою жизнь так ни разу и не встречались со своими царедворцами. Вместо этого все указы и распоряжения передавали из дворца евнухи, и никто не мог сказать, кто на самом деле их издает. Лишь самые порядочные и сознательные правители избежали влияния евнухов, однако такие встречались крайне редко. Наконец в начале двадцатого столетия последнего императора изгнали из дворца, и система евнухов была упразднена.
– Евнухи больше не существуют, – заявил Линь.
– Почему вы так думаете?
Все мысли о том, что разговор может записываться, отступили.
– Кто вы такой?
– Я человек, который по достоинству ценит наше прошлое. Человек, ставший свидетелем безразборчивого уничтожения всего того, что свято чтилось на протяжении тысячелетий. Я китаец.
Линю было известно, что Пау родился в северной провинции Ляонин, после чего получил образование во Франции, в те времена, когда китайским юношам позволялось учиться в зарубежных университетах. Прекрасно начитанный, автор шести исторических трудов, он смог уцелеть в ходе всех чисток Мао, что, по мнению Линя, уже само по себе было подвигом. В конце концов Пау позволили покинуть страну – редчайшее событие, – причем вместе со своим личным имуществом. И все же…
– Вы говорите о предательстве, – ясно дал понять Линь.
– Я говорю правду, товарищ министр. И, полагаю, в глубине души вы думаете так же.
Линь пожал плечами:
– В таком случае вы ошибаетесь.
– Тогда почему вы до сих пор находитесь здесь? Почему продолжаете меня слушать?
– Зачем вы показали мне это видео?
– Столкнувшись со смертью, тот, кто готов умереть, останется жить, а тот, кто полон решимости жить, умрет. Эта же самая мысль выражается другими словами. «Шан ву чжу ти».
Линь уже слышал это выражение.
«Убрать лестницу, поднявшись вверх».
– Самая распространенная интерпретация этой фразы призывает нас заманить врага в ловушку и отрезать ему путь к отступлению, – объяснил Пау. – Жадных завлекают обещаниями богатства. Самонадеянных – демонстрацией слабости. Непоколебимых – хитростью. К какой категории относитесь вы, товарищ министр?
– Кто завлекает меня в ловушку?
– Карл Тан.
– На самом деле мне почему-то кажется, что завлекаете меня в ловушку вы. Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы показали мне это видео?
– Чтобы доказать, как мало вы знаете о том, что происходит вокруг вас. Ваш лицемерный комитет преследует продажных чиновников и бесчестных партийных руководителей. Вы гоняетесь за призраками, в то время как истинная угроза подкарауливает вас. Даже в вашем собственном обособленном неприкосновенном мирке, который вы тщеславно именуете совестью партии, вы окружены врагами. Евнухи по-прежнему существуют, товарищ министр.
– Откуда вам все это известно?
– Потому что я – один из них.
Кассиопею Витт затолкнули обратно в комнату, бывшую ее тюрьмой на протяжении последних двух дней. Ее рубашка промокла насквозь, легкие горели от недостатка кислорода.
Дверь наглухо захлопнулась.
Лишь теперь Кассиопее позволили сорвать с глаз повязку.
Ее камера размером четыре на два метра находилась предположительно под лестницей, поскольку одна стена была скошена под острым углом. Окна отсутствовали, свет исходил от тусклой лампочки под потолком, которую никогда не гасили. Никакой мебели, только тонкий матрац на дощатом полу. В те редкие разы, когда ее выводили из комнаты, Кассиопея старалась разузнать как можно больше о том, где она находилась. Судя по всему, это был отдельный дом; расстояние отсюда до комнаты пыток всего несколько шагов, а посредине туалет, куда ее водили дважды.
