— Ты что-нибудь знаешь о чернокнижниках? — спросил я, когда мы вышли из комнаты и двинулись по галерее в обход двора.
— Тс! — Ниу кошкой метнулась ко мне и прижала пальчик к губам. Мотнула головой на двери, и, как будто что-то мне этим объяснила, потащила дальше молча.
Я окинул взглядом двери, мимо которых мы шли. Как это понимать? Там, за дверьми, притаились боевые чернокнижники? Или, что вероятнее, там — комнаты борцов, и мы совсем не хотим привлечь их внимание к нашим персонам.
— О чём ты спрашивал? — в полный голос заговорила Ниу, когда мы оказались в столовой, залитой лунным светом через высокие зарешёченные окна.
— О чернокнижниках. — Я тоже перестал таиться. — Слыхала?
— Нет, — покачала головой Ниу. — Что за странное слово вообще? Они делают чёрные книжки?
Я задумался. Слово и впрямь прозвучало по-дурацки. Когда оно крутилось в голове несколько минут назад, то казалось совсем другим, наполненным смыслом.
— Да, наверное, — вздохнул я. Надеялся получить хоть какое-то разъяснение от Ниу, но только ещё больше запутался.
Мы прошли всю столовую, Ниу брякнула ключами, открывая неприметную дверку.
— Мейлин доверила мне ключи от кухни, — пояснила она.
— Ого, — сказал я.
От меня требовалось восхититься, я сделал всё, что мог. На самом же деле мне было скорее противно. Как можно жить в этом гадюшнике и ещё чем-то гордиться? Какими-то достижениями. Ключи доверили...
Ниу открыла дверь, шагнула в темноту и щёлкнула выключателем. Загудели, заморгали люминесцентные лампы.
Деревянные столы, покрытые пятнами, которые уже никогда не отмоются, длинная плита с двумя рядами конфорок, холодильные камеры. Вытяжки нет и в помине. Когда готовят, здесь, наверное, стоит такая духота, что в глазах темнеет.
— Прежде всего нужно тщательно промыть рис, — сказала Ниу, уверенно шагая по кухне. — Иначе он будет слипаться. Для борцов и воспитателей готовят отдельно. Новичка сразу не поставят готовить для борцов и воспитателей, но нужно сразу показать, что умеешь правильно.
— Угу...
Я прошёл между двумя столами, заметил несколько шкафчиков, запертых на навесные замки. Должно быть, там хранились ножи и прочая опасная утварь. Интересно, у Ниу есть ключи и от этого добра?
— Лей? — окликнула Ниу. — Ты не смотришь.
— Смотрю, смотрю...
Я и вправду смотрел. Только не на то, как она промывает рис в большом сите. Окна в кухне были, плотно завешанные шторами, так, чтобы снаружи не видели света. Ниу подготовилась к этой ночи.
Была ещё одна дверь. Я постоял возле неё, вызывая в памяти внутренний двор. Должно быть, это «чёрный ход», для работающих здесь учеников. А через ту дверь, которой мы только что воспользовались, выносят миски с едой в столовую и потом уносят обратно.
Итак, оружие под замком, выхода на улицу — нет. Пожалуй, я узнал всё, что мне было нужно о кухне. Самое время задаться вопросом, какого чёрта я тут делаю.
— Лучше, если замочить рис с вечера, — сказала Ниу, пересыпая рис в кастрюльку. — Но на испытании даётся только час, поэтому — вот так. Запомни, мой секрет: добавляй в сырой рис чуточку уксуса. — Она показала мне бутылочку и плеснула из неё в кастрюльку. — Потом — воду. Полторы части на одну — риса.
— Что ты делаешь? — спросил я.
В том, что всё это — не хитроумная прелюдия, я уже не сомневался. Вряд ли у Ниу такие извращённые представления о предварительных ласках с использованием еды. Понятно, что клубники и взбитых сливок тут, скорее всего, не достанешь, но варка риса — это уже совсем не в ту степь, даже для китаянки.
